— Так что теперь вы можете радоваться жизни.
— В каком-то смысле да. Я сразу же привык к тому, что время теперь проходит для меня совсем по-иному.
Бросаю за парапет окурок: красная точка исчезает во мгле. Между тем мне надо что-то придумать, чтобы удержать старика, постараться, чтобы он не ушел.
— Люблю стоять тут на мосту.
— Хорошее место, — говорит Ангели, осматриваясь. — Тут спокойно и воздух чистый.
— Внизу время от времени проходят поезда. Если подождете несколько минут, увидите.
— Охотно.
Спрашиваю себя, с чего это вдруг какой-то жалкий, незначительный старик должен быть особым должником. Но не могу спросить у него об этом. Он тоже выкурил сигарету и сунул руки в карманы пальто. Пальто, которое кажется сделанным из бумаги.
— По вечерам хожу в кафе, — говорит старик, — выпью рюмочку, сыграю в карты, поболтаю немножко… Вам тоже это нравится?
— Нет.
— Вы молоды. А я живу один. Днем мне все равно. Но вечером хочется побыть в компании.
— Мне хорошо и одному.
— Может, выкурим еще по сигарете?
Я уже достал пачку и протягиваю старику. Мы закуриваем от одной спички. И снова можем посмотреть в лицо друг другу. Ангели улыбается:
— Что у вас за работа?
Мне нужно быстро найти ответ. Чтобы выиграть время, склоняюсь над парапетом, словно хочу заглянуть вниз.
— Пытаюсь делать добро ближнему.
Старик молчит. Я добавляю:
— Вы не находите, что это может быть работой?
— Конечно-конечно. Извините, но это довольно необычно — встретить человека, который профессионально занимается благодеянием.
Мысль, которую я ищу, мне подал сам Ангели, — профессиональный благодетель.
— Такое занятие должно приносить большое удовлетворение.
— Я начал это делать в детстве, можно сказать случайно, когда впервые решил подать немного денег нищему. Всякий раз, вспоминая этот свой поступок, я вновь испытываю счастье, которое пережил тогда.
— Значит, вы очень впечатлительный человек.
— Тогда я был счастлив, что у меня такая щедрая душа, и мне нравилось думать о благодарности, какую я вызывал.
— Это, должно быть, и в самом деле приносит огромное удовлетворение.
Отрицательно качаю головой. Ангели с изумлением смотрит на меня.
— Это может быть и очень жалкое удовлетворение, — говорю я, — желание получать удовлетворение от чьей-то признательности тоже может обернуться пороком. Поэтому со временем, по мере приобретения опыта, я решил отделить благодеяние от благодарности, какую оно вызывает. Вы меня понимаете?
— Да, думаю, что понимаю.
— Я постарался делать добро, оставаясь в тени, не обнаруживая себя. К примеру, начал отправлять деньги по почте анонимно и даже в другие города. Я посылал их порой наугад, не зная толком, нуждается ли в них адресат.
— Истинное великодушие.
— Но я не остановился и на этом. Вы ведь тоже считаете, что деньги — далеко не самое главное в жизни?
— Конечно, деньги не главное.
— К тому же потребовалось бы слишком много денег, чтобы сделать счастливым хотя бы одного только человека. И когда я понял это, то нашел другие способы делать добро.
Подумав немного, старик убежденно добавил:
— Очевидно, вы решили помогать людям получать нравственное удовлетворение. А оно ведь никогда не бывает только нравственным.
— Скромное удовлетворение, если хотите, но тем не менее весьма важное.
Ангели согласно кивает, глядя на рельсы.
— Скоро пройдет состав, — замечаю я.
— Вы, наверное, знаете расписание поездов.
Предлагаю закурить по последней сигарете.
Старик явно доволен нашей беседой.
— Тут и в самом деле неплохо перекурить и поговорить немного.
— Простите, но мне хочется задать вам один вопрос. Вы бы не отказались провести ночь с девушкой?
Ангели от души смеется:
— Думаю, это была бы потерянная ночь. Лучше предложить такое какому-нибудь молодому человеку.
— Какому-нибудь застенчивому молодому человеку.
— Конечно, именно такому.
Несколько раз киваю в знак согласия. Потом задаю еще один вопрос:
— Ваше имя когда-нибудь появлялось в газете?
— Нет, мне кажется.
— А это доставило вам бы удовольствие?
— Не знаю. Никогда не думал об этом.
— Ваше имя, напечатанное в газете крупным шрифтом. Попробуйте представить.
— Думаю, было бы приятно, — произносит он наконец. — Его увидели бы мои друзья в кафе…
— Вы бы оказались в центре внимания.
— Лишь бы только оно не было связано с каким-нибудь бесчестным поступком.
— Разумеется.
— Да, думаю, мне было бы приятно. Ведь в таком возрасте у меня уже почти не осталось никаких желаний. Имя в газете… Я и в самом деле никогда не думал об этом. А вы случайно не журналист, а?
— Я уже сказал вам, какая у меня профессия.
Издали доносится гудок поезда.
— Идет, — говорит Ангели.
— Точно по расписанию, — замечаю я. И добавляю: — Или, может быть, вам хотелось бы провести пресс-конференцию?
— Пресс-конференцию? Мне?
— Перед друзьями в кафе или в каком-нибудь другом обществе.
— Но я не умею говорить на публике. И потом что я могу сказать?
— Вы были на фронте?
— Да, в Первую мировую.
— И могли бы поделиться своими воспоминаниями о войне?
— Воспоминания-то у меня есть, я могу… Однако предпочитаю только имя в газете. — Он весело смеется. — А вы и в самом деле любопытный тип. Но вы еще не сказали, как вас зовут.
Жестом предлагаю ему помолчать и прислушаться. Шум поезда быстро приближается.
