Гельмут стоял не шелохнувшись. Черный монах окликнул его. Стена огня разделяла их.
И здесь следует повторить сказанное ими.
— Хочу все-таки попытаться тронуть твое сердце, — льстиво сказал черный монах. — Ты вор, но по-прежнему тамплиер, и в твоем уставе есть среди прочих обет отдать жизнь ради спасения ордена.
— Величайшего из всех, какие знала история. — В гордых словах Гельмута звучал фанатизм. — И я докажу тебе это.
Последовала пауза. Пламя в глазах черного монаха сделалось неистовым.
— Тебе известны Числа. Последнее из них обозначает встречу, которую ты не можешь пропустить.
— Но и ты не хочешь пропустить ее.
— Да, только моя цена на этот раз будет высока, как никогда. Мне нужно сокровище Третьего храма. То, которое Иньяцио ди Коллеферро скрыл даже от меня. Тебе известно, где оно?
— Нет.
— Ищи. У тебя больше века, чтобы отыскать его. — Он начал отступать, не обращая внимания на лизавшие его языки огня. И уже издали крикнул со смехом: — В тот день, клянусь, тебе не удастся ограбить меня!
Крипта превратилась в огромную жаровню. Балки, державшие церковь, пошли трещинами.
Дома я нашла Гельмута. Он складывал небогатые пожитки в дорожную сумку и вручил мне два мешочка с золотом. Гельмут сказал, что золото принадлежит мне и я, как он надеется, сумею им с толком распорядиться.
Зачем же он рискнул жизнью?
Он ответил, что сделал это и для самого себя: настоящий немецкий дух должен создавать книги, а не оружие.
Мы посмотрели за окно. Дождь прекратился, зеленые и бурые краски засверкали чистотой капель.
Гельмут поцеловал мне руку и уехал.
Что я испытывала к нему? Любовь? Привязанность? Не знаю.
Я не оплакивала исчезновение мужа. Физически он никогда не существовал для меня.
Оружейную фабрику я снесла, а на ее месте построила новую типографию. Выбор этот стал для меня источником утешения, особенно когда в 1914 году в Европе разразилась война».
Джакомо проснулся оттого, что кто-то тронул его за плечо. Машинально поискал глазами баронессу в кресле, в углу библиотеки. Ее не было, как не было больше и рукописи на письменном столе. Яркий солнечный свет и свет включенной лампы на две-три секунды ослепили его. Наконец он увидел улыбающегося Гельмута.
Отвечая улыбкой, Джакомо поднялся. Друзья взглянули друг на друга, и теплое объятие смягчило охватившее их волнение.
От аббатства Хиршау остались лишь жалкие руины, заросшие травой и невысоким кустарником.
Следы пожара видны были до сих пор. Гельмут и Джакомо молча обошли трагические развалины, потом поднялись на холм. На вершине Гельмут остановился и показал Джакомо треугольник из чисел, начертанный черным монахом и сохранившийся спустя столетия. Они присели, чтобы рассмотреть поближе.
— Теперь ты знаешь, что это означает? — спросил Джакомо.
Гельмут утвердительно кивнул.
— Числа меченосцев включают в себя числа тамплиеров.
Джакомо скорее внимательно, нежели удивленно следил за объяснениями друга.
Все они строились на четырех действиях арифметики.
1. СЛОЖЕНИЕ.
— Каждая сторона треугольника составляет в сумме девять. Это числа рыцарей, основавших орден Храма, или тамплиеров, в Иерусалиме.
— Девять рыцарей, о которых поется в балладе, девять ветвей канделябра, — заметил Джакомо.
— «Триста тридцать три» — число дней, прошедших от исчезновения ордена меченосцев до восстановления его в Хиршау. «Тридцать три» — число тех рыцарей, «три» — число попыток возродить орден. Помнишь? Таддео Курляндский, Отто Кенигсбергский и Лотар Винкель.
— И Винкель тоже?
— Ну да, и он. Но «три» имеет еще и другое значение. Увидишь.
2. УМНОЖЕНИЕ.
— Умножаем три числа друг на друга в порядке их появления.
333 × 33 = 989
— Что это значит?
— Это год, тысяча девятьсот восемьдесят девятый, — пояснил Гельмут. — Теперь умножим второе число на самое себя.
33 × 33 = 1089
— Еще одна дата: тысяча восемьдесят девять.
— Год, когда Гуго де Пейнс, основатель ордена тамплиеров, посвятил себя Господу.
3. ВЫЧИТАНИЕ.
— Вычитаем второй результат из первого.
1989 – 1089 = 900
— Девятьсот лет, — проговорил Джакомо.
4. ДЕЛЕНИЕ.
— Последний результат делим на три.
900: 3 = 300
— Три — столько тайных Великих магистров было у тамплиеров после роспуска ордена, — объяснил Гельмут, поднимаясь и глядя в долину, простиравшуюся до самого горизонта. — Один на каждые триста лет, начиная с тысяча восемьдесят девятого.
— Тысяча триста восемьдесят девять, тысяча шестьсот восемьдесят девять, тысяча девятьсот восемьдесят девять, — задумчиво проговорил Джакомо. — Первым был князь Иньяцио Римский, тот, что построил загадочный Третий храм.
Гельмут жестом подтвердил мысль друга и взглянул на него.
— Я узнал это от Уайта, — пояснил Джакомо. — Но имя князя упоминается также в болонском пергаменте, что хранился в ските Сан Себастьяно. Похоже, ему удалось пленить дьявола.
— Эта история мне известна. Но почему ты говоришь, что пергамент хранился в ските?
— Недавно кто-то украл его. — Помолчав немного, Джакомо спросил: — А кто второй Великий магистр?
— Испанец Альфонсо Севильский.
— Избранный в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. Какой ценой было оплачено избрание первых двух?
— Не знаю, но после упразднения орден сохранил немало богатств. Они остались у тех, кто выжил.
— Думаю, что личное состояние было непременным условием для избрания Великим магистром.
— Нет, это не так. Магистром мог стать и бедный человек. Главное условие — отсутствие прочных связей с женщинами.
Джакомо с содроганием подумал о странном совпадении. У него тоже не было никаких прочных связей с женщинами: все они были насильно вырваны из его жизни.
Очнувшись от собственных мыслей, он сказал:
— Альфонсо Севильский, должно быть, еще жив.
— Так или иначе, жить ему осталось недолго. До конца этого года орден должен обрести нового магистра. Не спрашивай, избран он или нет. Я не знаю. — Он поймал взгляд Джакомо и добавил с легкой улыбкой: — Не знаю даже, появится ли у ордена новый магистр.
