Гретхен взяла ее сумку.
— Оставайся у нас, сколько захочешь.
— Нет, спасибо, вечером я пойду к Амелии. Просто вчера вечером ее мать все говорила и говорила таким сладким мягким голосом, — Барб передразнила приторную, жеманную интонацию миссис Брейди и продолжила с горечью, — точно, как преподобный Баярс. Она говорит, что мама…
— Боже мой, Барб, — Гретхен чуть было не посоветовала Барб не обращать внимания на миссис Брейди. Но как она может не обращать внимания, когда дурно отзываются о ее матери? Если бы она еще слышала кузину Хильду…
— Мне все равно. Я лучше знаю. Мама, — ну, Гретхен, ты же помнишь, какой она была. Ты напишешь о ней, правда?
— Да. — Гретхен хотелось сию минуту пойти в редакции и начать звонить. Захотят ли друзья Фей говорить с ней? Успеет ли она написать статью к завтрашнему вечернему выпуску? Но сначала… — Барб, над позвонить шефу…
Барб подняла дрожащую руку к лицу.
— Можно я что-нибудь съем?
— Ты разве не завтракала? — спросила Гретхен резко. Почему Брейди не предложили ей завтрак? И она едва прикоснулась к ужину вчера вечером.
Барб покачала головой.
— Я очень рано ушла. Не хотела там оставаться. А им сказала, что обещала позавтракать у вас.
— Пошли. — Гретхен заторопилась в кухню, бросив сумку Барб возле дивана.
Легкий ветерок колыхал свежевыстиранные и выглаженные белые занавески. Раковина была пуста, на кране сушилась тряпка. На кухонном столе стояла тарелка булочек с корицей, покрытых вощеной бумагой.
— Сейчас достану молоко и масло. — Гретхен принесла тарелку, столовый прибор и кувшин со свежим молоком с фермы кузена Эрнеста и кузины Хильды.
Барб скользнула на стул и молча начала есть. Она выглядела совершенно измученной.
Гретхен отвернулась. Барб можно было помочь, если сказать, что ее отец в безопасности, что он прячется в хижине Пурдисов и уверяет в своей невиновности. Она подошла к раковине, взяла тряпку, протерла чистый стол. Но если полиция выяснит, что бабушка ходила в хижину и знала, где скрывается объявленный в розыск Клайд Татум, у нее будут неприятности. Ее будут допрашивать, и она страшно напугается. Как бы плохо ни было Барб, Гретхен не могла допустить, чтобы с бабушкой случалось такое. С некоторым усилием Гретхен осознала смутную до этого мысль: не бабушкина вина, что мистер Татум сбежал.
— …Гретхен? Ты мне поможешь? Конечно, если ты не хочешь…
Гретхен быстро обернулась.
— Что ты сказала? Я оттирала… — она все еще держала тряпку, — и прослушала тебя.
Барб встала, взяла тарелку и стакан и подошла к раковине. Она старалась не смотреть на Гретхен.
— Ты сказала, что шеф полиции хочет осмотреть дом, проверить, все ли на месте. Ты могла бы пойти со мной?
— Конечно. — Гретхен собрала посуду и включила воду. Именно этого хотел бы мистер Деннис, но она не могла избавиться от чувства, что обманывает Барб. Барб нужна поддержка, но ведь она имеет право знать: Гретхен будет там не только как ее подруга, но и как репортер «Газетт».
Она выжала тряпку. Честность так честность. И отчего-то ей казалось, что мистер Деннис поймет, если Барб откажется.
Гретхен медленно повернулась к Барб.
— Барб, я могу пойти с тобой. Но что бы ни нашел шеф, я должна буду написать об этом в «Газетт». — Вот так. Может, она и не напишет хорошую статью, зато в животе больше нет отвратительного сосущего спазма.
Барб пожала плечами.
— Все и так в газетах. — У нее скривился рот. — Почему же этому не быть? Мне все равно. И я не думаю, что это что-нибудь изменит. — Она вперила горящий взгляд в глаза Гретхен. — Это был не папа. Я знаю, что это не он.
Старый зеленый «паккард» въехал на дорожку у дома Татумов. Гретхен и Барб стояли у крыльца. Наваливалась жара. К полудню пекло будет больше сотни градусов. Трещали цикады.
Шеф Фрейзер шел медленно, и клубы сухой пыли вздымались под его сапогами. Барб ждала с ничего не выражавшим лицом. У ближайшего к дому вяза черной тучей роились вороны. Немецкая овчарка Кауфманов надрывалась на своей цепи.
— Доброе утро, мисс Барб, мисс Гретхен. Ценю вашу помощь. — В руке он держал ключ с биркой. — Вы уже знаете, что произошло прошлой ночью, мисс Барб? — Наклонив огромную голову, он смотрел на нее, не двигаясь.
— Гретхен сказала, что кто-то забрался в наш дом. — Барб кинула взгляд на закрытую входную дверь. — Вы не знаете, кто?
— Нет. Но, возможно, мы это выясним после осмотра дома. — Шеф рывком отдернул экран на входной двери, открыл дверь и придержал ее, чтобы девочки вошли.
Барб вцепилась в руку Гретхен острыми, как нож, ногтями. Они вошли в гостиную. Шеф Фрейзер включил свет. Барб схватилась за Гретхен и отвернулась, чтобы не видеть середину комнаты, где нашли тело ее матери. Гретхен не могла отвести глаз от смятого ковра. Тело увезли, а ковер никто не расправил. Дом с закрытыми окнами казался раскаленным и неподвижным. В воздухе стоял запах краски, скипидара и старого табака.
— Мисс Барб, — решительно распорядился шеф Фрейзер, — осмотрите комнату. Проверьте, все ли на месте. Может, что-нибудь пропало?
Барб отошла от Гретхен. Сцепив руки на груди, она перевела взгляд с кресел на камин. На каминной доске у розовых фарфоровых часов стояли серебряные подсвечники. На одном из них висела маленькая зеленая шляпа с оранжевым пером. Рядом лежали два клубка шерсти. На журнальном столике ничего не изменилось со вторника, когда Гретхен заходила к Татумам: беспорядочно валялись журналы, открытая коробка крекеров соседствовала с переполненной пепельницей, бутылочками лака для ногтей и использованными ватными тампонами.
— Все на месте. — Барб глубоко вдохнула.
Шеф прошел в узкий холл.
— Первая комната… — он вопросительно посмотрел на Барб.
— Комната мамы и папы. — Барб медленно вошла. Шеф Фрейзер следовал за ней.
Гретхен остановилась в дверях. Кровать не расправляли. На кресле-качалке висела ночная рубашка. Одежда Фей разбросана по стульям и на кровати, из раскрытых ящиков торчит одежда.
— Вещи всегда так разбросаны? — Из-за беспорядка шеф Фрейзер неодобрительно покачал головой.
Барб теребила кружевную оборку воротника блузки.
— Мама всегда торопилась. Ей вечно не хватало времени на все, что хотелось успеть. Ей хотелось общаться со мной, папой, друзьями, разговаривать и смеяться. Или рисовать. Одежда… — Барб махнула рукой, — она иногда все прибирала и очень гордилась своей опрятностью, а потом опять бросала вещи куда попало и не задумывалась об этом.
— Значит, никак не узнаешь, искали здесь что-нибудь или нет. — Он потер подбородок. — И что именно искали.
Барб показала пальцем в угол комнаты.
