"Так… Вот. Нет, это домашний… Он, наверное, уже у себя… Ага, вот".
Бравик набрал номер.
– Иван Андреевич, добрый день. Браверман.
– Здравствуй, Григорий, – обрадованно сказал Назаров. – Как хорошо, что ты на месте.
– Что-то случилось?
– Да нет, ничего не случилось. Но я, Гриша, к тебе с большой просьбой…
Бравик подумал, что Назаров хочет положить к нему кого-то из родственников или знакомых. Кого-то, кого он не хочет оперировать сам.
– Говорите, Иван Андреевич, все сделаю, – вежливо сказал Бравик. – Чем могу помочь?
Назаров на том конце провода прокашлялся, закурил, поперхал в трубку и наконец сказал:
– Ты понимаешь, Григорий, завтра в Твери начнется конференция Общества. Их ежегодная, региональная конференция… А председатель оргкомитета, тамошний завкафедрой, энергичный такой мужик, я ему всячески содействую… покровительствую, если хочешь… он у меня защищался в восемьдесят втором…
Профессор Чернов, Алексей Юрьевич…
– Иван Андреевич, – терпеливо сказал Бравик (Назаров всегда был очень неспешный, к сути вопроса он пробирался через генеалогию упоминавшихся, погодные условия и массу прочих обстоятельств), – чем могу быть полезен?
– Гриша, не торопи, – томно сказал Назаров. – У меня еще в голове не улеглось.
Со вчерашнего.
– А что вчера? – с интересом спросил Бравик.
– Ты ведь знаешь, что Морозов стал "действительный член"?
Бравик усмехнулся. О том, что профессор Морозов несколько дней назад был избран действительным членом Академии медицинских наук, он знал, но в контексте их специальности фраза "действительный член" звучала сомнительно.
– Знаю. Я Алексея Владимировича поздравил.
Действительно, позвонил, расшаркался, поздравил.
– Был банкет… Мы Алексея, в связи с произошедшим, чествовали… Ты, кстати, почему отсутствовал?
– По ранжиру не положено, – спокойно сказал Бравик. – Рангом не вышел пока.
С Назаровым он был достаточно накоротке, мог и побрюзжать и поворчать.
– Прекрати, я же знаю, что Леша звал тебя! – возмутился Назаров.
Dr. Morozoff был персонажем в высшей степени профессиональным и в той же степени злопамятным. Некогда Бравику довелось прилюдно поспорить с ним по какому-то незначительному поводу. Бравик тогда Морозова высек, и с тех пор они оставались холодно любезны. Подчеркнуто любезны. Приглашение на банкет было отменно выдержано в стиле "дружище, давай не приходи".
– Ну, ладно, к делу, – вздохнул Назаров. – Понимаешь, я обещал Чернову, что на их конференцию приедет Мышко. Или Кучерский. Чернов просил меня, чтобы приехал член правления Общества. Я обещал. Чернов – стоящий мужик. И региональное отделение у них в Твери сильное. По вапоризации у них хорошие результаты, по фаллопротезированию очень интересные работы… Словом, Чернов хочет придать вес их конференции, его можно понять…
– А какие проблемы? – осторожно спросил Бравик. Ему этот разговор уже не нравился, он понимал, куда клонит Назаров.
– У Кучерского тяжело больна теща, – грустно сказал Назаров. – А Мышко сейчас очень занят пленумом.
Бравик досадливо поморщился. Иван Владимирович Мышко был назначен председателем ежегодного пленума Урологического общества. Пленуму надлежало быть в Омске, через две недели.
– Григорий, – просительно сказал Назаров, – поезжай, пожалуйста, в Тверь. Будь другом.
– Что я там скажу? – недовольно спросил Бравик.
– Боже ты мой… Прочитай эту свою статью про эстрогены. Прекрасная статья.
– Да это практически не моя статья, а Винарова…
– Да какая разница! Это ваша статья, прекрасная статья! Гриша, это моя просьба к тебе. Я обещал Чернову…
Бравику сразу пришла в голову прагматическая мысль.
– А вы считаете, что это удачная статья? – хищно спросил он.
– Да превосходная же статья! – загорячился Назаров.
"Ну, что ж, – подумал Бравик, – Закину удочку".
– Иван Андреевич, ведь это четвертая статья. – укоризненно сказал Бравик. – Четвертая… Почему же вы их раньше не замечали?
– Почему это я не замечал, Гриша? Очень даже замечал… И рецензировал… Роль эстрогенов в патогенезе дэ-гэ-пэ-же… Кто же мимо этого пройдет?
– Ну, а раз вы читали эти статьи – неужели не увидели, что назрела монография?
– Гриша, сукин ты сын, – тихо ответил Назаров. – Ты что же это, мерзавец, торгуешься?
– Совестно вам, Иван Андреевич, – грустно сказал Бравик. Он уже знал, что удочка закинута, а наживка проглочена. – Вы хотите, чтобы я поехал в Тверь? Вы хотите?
Так значит, я поеду в Тверь, и говорить тут не о чем!
– Ах ты жидяра, шантажист, – удовлетворенно сказал Назаров.
Он знал правила игры. Бравик знал правила игры. Им было просто договариваться друг с другом.
– Так поедешь? – спросил Назаров.
– Надеюсь, председательствовать мне там не надо?
– Да ну что ты! Сделай сообщение, посиди в президиуме… В завершительном выступлении отметишь работы кафедры и самого Чернова лично. И вечерним поездом домой.
– Хорошо, Иван Андреевич, поеду, – сказал Бравик.
– Вот и молодец. У тебя операций много на этой неделе?
– Немного.
– Я сейчас ординатора отправлю, он тебе билеты привезет, – довольно подытожил Назаров.
Бравик положил трубку. Собственно, в том, чтобы съездить в Тверь, ничего плохого не было. Короткая конференция, сильная кафедра, вполне возможно – интересные доклады. От этих региональных конференций Бравик почему-то всегда получал больше удовольствия, чем от симпозиумов и ежегодных пленумов. Там не протолкнуться было между светилами, а спокойно разобраться в том, что докладывали, всегда удавалось только не спеша, прочтя материалы уже в Москве.
Он даже несколько воодушевился – сразу представил домашнюю атмосферу тверской конференции, каких-нибудь молодых ребят с их собственными, а не перекатанными результатами, уютный банкет, профессорский коньячок, его, бравиковский, чаек (он спиртного почти не пил) и – чего греха таить – соответствующее отношение к нему, столичной штучке. Но это – ладно. Это, конечно, глупости, никогда он этого не поощрял. А когда встречал работы оригинальные и перспективные, то через того же Назарова продвигал в "Урологию и нефрологию" и не забывал устроить авторам приглашение в Москву на семинар или международную конференцию. По этой же, кстати, причине имел множество доброжелателей в провинции, Еще он подумал, что отложит Лучкова на следующую неделю. Нет худа без добра, не лежала у Бравика душа оперировать Лучкова завтра. Отчего-то не хотелось Бравику его оперировать.
