– До свидания, – сказал проводник.
Он зябко поводил плечами под синей путейской рубашкой.
– Спасибо, – сказал Бравик. – Всего доброго. Счастливого пути.
Поезд был проходящий, стоял в Твери восемь минут – Бравик успел заметить из расписания, когда шел по коридору.
Он осторожно спустился по стальным ступенькам и сделал несколько шагов. По перрону мела поземка.
Из тени перронного ларька навстречу ему шагнул человек.
– Григорий Израилевич?
– Да… – Бравик поправил очки.
– С приездом вас, коллега! Добро пожаловать в Тверь.
Высокий человек в длинной кожаной куртке и меховой кепке крепко пожал Бравику руку и ловко перехватил у него портфель.
– Алексей Юрьевич! – догадался Бравик. – Встретили. В такую рань! Спасибо.
– Рад… Рад познакомиться, наконец, – весело сказал Чернов. – До сих пор-то мы с вами заочно…
– Не стоило вам ни свет ни заря… – смущенно сказал Бравик.
– Пустое, пустое, – говорил Чернов и вел Бравика к вокзалу. – Я думал, что приедет Мышко, но узнал, что вы… Рад.
Бравик застенчиво улыбнулся. Не зря Назаров так хорошо отзывался о Чернове.
Меньше всего Бравику хотелось в половине седьмого отыскивать гостиницу в незнакомом городе.
– Алексей Юрьевич, Назаров передавал вам привет, – говорил Бравик (ему хотелось сказать Чернову что-нибудь доброе) и торопливо шагал рядом с Черновым.
Чернов был высоким, плечистым, он шел неспешно, но широко, и Бравик едва за ним поспевал.
– Я разговаривал с Иваном Андреевичем вчера вечером. Честно сказать, ваш приезд – сюрприз, – громко сказал Чернов.
Они прошли через пустое здание вокзала, вышли на площадь, и Чернов повел Бравика к автомобильной стоянке.
– То, что приехали именно вы, – это просто моя личная удача. – Чернов распахнул перед Бравиком дверцу темной "Волги". – Назаров говорил вам об основных направлениях конференции?
– Честно говоря, нет, – смутился Бравик.
Он действительно вчера так и не удосужился поинтересоваться у Назарова, что будут докладывать на конференции.
Бравик сел в машину, повозился, прищемил полу пальто, наконец устроился, захлопнул дверь.
Чернов повернул ключ зажигания. В машине было тепло, она не успела остыть, пока Чернов ждал Бравика на перроне.
Чернов снял кепку с наушниками, бросил на заднее сиденье, расстегнул молнию кожаной куртки, подбитой мехом, и полуобернулся к Бравику.
Тут Бравик смог наконец его разглядеть.
Профессор Чернов был моложавым мужчиной с мощными плечами и крепкой шеей. Еще у Чернова был большой подбородок с ямочкой, широко посаженные глаза и выпуклый лоб с высокими залысинами. Идеально выбритое лицо хорошей лепки и короткая прическа.
Даже в свете уличных фонарей Бравик приметил, что профессор сед.
– Это моя личная удача, – повторил Чернов и аккуратно тронул с места машину, – потому что именно я настоял на том, чтобы основным направлением конференции стали проблемы консервативного лечения. Не обошлось, конечно, без возражений…
Эта тема очень даже может быть рутинной. Сами знаете, стоит объявить:
"Консервативное лечение доброкачественной гиперплазии", – коллеги скучнеют… Но мы с коллегой Каприным… Вы знакомы с доцентом Каприным? – Бравик стал быстро вспоминать – да, в прошлом году он рецензировал статью Каприна – и кивнул. – Я так и думал. Так вот, мы с Каприным загодя договорились подготовить минимум докладов. Но! Чтобы это были такие доклады… Мы сразу планировали исключить сообщения по альфа-блокаторам и всяким растительным ингибиторам.
– Ну что ж. – Бравик прокашлялся с холода и одобрительно покивал головой. Его и самого ничуть не интересовало всестороннее обсасывание всяких новых аспектов того, что в принципе было давно понятно.
– Будут три основные темы, сразу вам скажу, – сказал Чернов. Он с ходу брал быка за рога, и Бравику это нравилось. – Вапоризация – это раз. Наши докладчики учились у Мартова, а за последние два года – свои результаты. Эндохирургия – два! Полтора года назад клиника закупила операционную, есть чем похвастаться.
Тут мы тоже профессору Мартову многим обязаны. И третье – химизм эстрогенов в патогенезе аденомы. Я вам напрямую скажу – просто прочтите вашу с Винаровым статью. Это будет именно то, что нужно.
– Завершающий аккорд, так сказать, – добродушно сказал Бравик.
– Если хотите, – согласился Чернов.
Он быстро вел машину по заснеженным улицам. Бравик видел, как Чернову приятно то, что он, Бравик, приехал. Видел – Чернов горд, как мальчишка, предстоящей конференцией. Ему, Чернову, было что показать.
И все это очень нравилось Бравику.
– Алексей Юрьевич, когда начало?
– В десять, как обычно, – сказал Чернов. – Вы выспались в поезде?
– Как дитя, – ответил Бравик.
Он прекрасно выспался, чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Отлично себя чувствовал.
– Хорошо. Позавтракаете, и я отвезу вас в клинику. Представлю оргкомитету, покажу отделение. И еще кое-что покажу…
– Что покажете? – Бравик заговорщически подмигнул Чернову.
Он, конечно, представлял, что может показать ему Чернов в Твери.
Чернов любил свою работу – такое Бравик умел распознавать с первых минут. И если даже Чернов сто раз был наполеончик, если он любил не просто работу, а себя ненаглядного в этой работе – ради бога… Чернов не был старпером. Чернов болел за свою конференцию. Чернов приехал на вокзал за Бравиком в половине седьмого утра.
– Нашу конфетку, – широко улыбнулся Чернов. – Шторцевскую операционную. Вас, конечно, этим не удивить. Но все-таки. Самые красивые резекции мы снимаем. На видео. Покажу.
В отделении Бравика уже пять лет имелась такая операционная. Кассетами с записями Митя заставил целую полку в ординаторской. Но Бравик и тени скуки не чувствовал – он знал, что с удовольствием посмотрит фильмы Чернова.
Чернов проводил Бравика в гостиничный номер, положил бравиковский портфель на кресло и сказал, что через час будет ждать Бравика в машине у входа.
Чернов ушел, а через десять минут в дверь постучалась горничная и вкатила в номер тележку с завтраком.
Номер был тесноватый, но уютный. Даже с претензией – ковер, корейский телевизор, кондиционер. Во второй половине февраля кондиционер был хорош, но необязателен.
– Хорошая у вас гостиница, – уважительно сказал горничной Бравик, когда та наливала в кружку чай и снимала целлофан с бутербродов. Бутерброды Бравику достались с горбушей и ветчиной.
– Бывшая гостиница обкома, – с непонятным сожалением ответила горничная. – Приятного аппетита.
