— Даже лучше, коли мертвого, — вставил комтур Литта.
— Лучше – стало быть, лучше, — с пониманием отозвался сержант.
В глазах у безъязыкого злодея наконец появился подлинный ужас. Он что-то отчаянно прохрипел, но Коростылев, не обращая внимания на этот хрип, уже кликнул солдат из прихожей:
— Эй, ребята, заходи! — И когда гвардейцы снова вошли в залу, указал им на связанного: – Вот он Карл Ульрих фон Штраубе. Берите его.
— Зело опасен, — подсказал князь. — Предполагаю, участник пугачевского бунта.
— Коли так, — приказал Коростылев, — зарядить ружья! — После того как солдаты выполнили приказ, добавил: – А ноги ему развяжите – не тащить же на себе эдакую колодину… — И добавил еще, когда ноги у того были освобождены: – А бежать, шельма, вздумает – вы, полагаю, знаете, что с ружьями со своими делать.
— Пускай попробует…
— Ужо от меня не убежит, — подтвердили те, вставляя в ружья сухие фитили.
— Честь имею! — отсалютовал Коростылев. — Ведите его, ребята.
Связанного по рукам негодяя поставили на ноги. Он упирался, что-то мычал и вращал глазами, но один из солдат хорошенько стукнул его прикладом промеж лопаток, тот замолк и покорно поплелся к дверям.
Когда они ушли, комтур Литта проговорил с некоторым сомнением:
— Как бы ему перо и бумагу не дали – он, злодей, эдакого про нас про всех понапишет…
— Еще надо, чтоб довели живого, — беззаботно отозвался князь, — в чем у меня изрядные сомнения. Я слыхал, у одного из этих двух измайловцев, у Феди Гринева, родной дед, капитан Миронов, и бабка от пугачевских приспешников мученическую смерть претерпели. Так что скорее может статься – не доведут…
— Ну, если так… — сказал комтур.
— Что до меня, — продолжал князь, — то я больше Карлушиной судьбой обеспокоен. Вон какая охота на него пошла со всех сторон! А посему…
— Что же? — спросил фон Штраубе.
— А то, друг мой дорогой Карлуша, что спрятать до времени тебя хорошенько надо, — заключил Бурмасов. — И я, кажись, даже знаю где… И для дела, о котором говорили с тобой давеча, места не сыскать лучше.
— Это где же?..
Бурмасов, однако, впрямую отвечать не стал – видимо, из-за присутствия комтура.
— Главное тут – посланьице одно передать, — сказал только он. — Задача нелегкая, но у гвардейского офицера везде найдутся друзья… Да ходить далеко не надо. Христофор, — обратился он к Двоехорову, — ты нынче проверяешь караулы во дворце?
— Ох-ох-ох! — подскочил тот. — Уже надобно поспешать!
— Вот и прекрасно! — заключил князь. — Только задержись еще на минутку-другую. Давай-ка, друг, пройдемся в мой кабинет…
Глава XVIII
En passant
[61]
Из газет
…через день после потопа в зверинце скончался уже полюбившийся публике африканский единорог, за коего было уплачено хозяином 800 рублей. Во время наводнения южный зверь сильно продрог, и с целью лечения было ему дано ведро водки. Однако именно отравление ею, как утверждает лейб-ветеринар г-н Жан Ботье, и послужило окончательной причиной гибели животного.
…После потопа на мостовой было обнаружено бездыханное тело известного лекаря, домовладельца и участника франкмасонской ложи Франца Мюллера. Однако причиной смерти явилась не водная стихия, а вонзенный ему в сердце кинжал. По осмотре на сем кинжале оказался герб Мальтийского ордена и имя владельца: барон фон Штраубе.
Для выяснения предприняты оного барона поиски…
…Полицейской частью был захвачен Штраубе, подозреваемый в убиении лекаря Мюллера.
Тут явно вышла ошибка, ибо сей Штраубе, семидесяти лет, оказался вовсе не бароном, а известным уже давно купцом из Риги Иоганном Штраубе, часто наезжавшим в Санкт-Петербург по торговым делам.
Однако, покуда шло выяснение, Иоганн Штраубе скончался в Василеостровском остроге, оставив сиротами осьмерых детей.
Кто находил после потопа вытянутый водами из дома шкап венской работы, а также белого шпица, отзывающегося на кличку Марат, просьба вернуть за вознаграждение генеральской вдове Клавдии Петровне Врангель, живущей по Морской улице, в доме г-на Утехина.
…был схвачен еще один Штраубе, предполагаемый убийца лекаря Мюллера. В поимки участвовали доблестные офицеры лейб-гвардии Семеновского полка подпоручик Двоехоров и прапорщик Измайловского полка князь Бурмасов, кои его и повязали.
Однако переданный для доставки в полицейскую часть, при попытке сбежать был впоследствии насмерть застрелен гвардейцем Измайловского полка Гриневым.
По осмотрении трупа оный рыцарь Мальтийского ордена барон Карл Ульрих фон Штраубе, от роду около 50 лет, оказался с вырванным языком, со следами от кнута на спине и с клеймом, каким клеймили участников давнего уральского бунта.
Интересно совпадение. Дед гвардейца Гринева по материнской линии капитан Миронов со своей женою доблестно погибли, противостоя этому бунту. Интересна и судьба родителей гвардейца, отца его, отставного подпоручика Петра Гринева, и матери, капитанской дочки, в девичестве Марии Мироновой, чудом переживших этот бунт. С повестью о том читатели могут ознакомиться в следующих наших выпусках.
И вот теперь за деда с бабкою сполна расплатилась пуля, выпущенная их внуком.
…Любопытные, однако, бароны подчас оказываются в древних рыцарских орденах!..
Граф Кирилл Курбатов сообщает о помолвке своей дочери Елизаветы с подпоручиком лейб-гвардии гренадерского Семеновского полка дворянином Христофором Двоехоровым.
* * *
Неизвестному адресату
(шифровано)
Мой друг!
Пален – предатель. Увы, мне это стало ясно лишь теперь! Он игрался со мной, как кошка с мышью. Он обсуждал со мною наши конституционные прожекты. На деле же, как я окончательно понял, он всею душой всегда был предан Калигуле.
Сколько лучших людей погублено из-за моей доверчивости!
Спасайтесь, мой друг! И помогите спастись оставшимся, ибо со дня на день жду арестов по всему С.-Петербургу и всех сопутствующих кар. Постарайтесь укрыться за границей, покуда Паленом не перехвачены все дороги из города.
Кару для себя за свою непростительную доверчивость изберу сам. Надеюсь, Господь меня простит.
G.
* * *
Графу Палену
Ваше сиятельство!
Большинство названных Вами лиц арестовано нынешней ночью. Скрыться удалось лишь немногим.
Что касается важных зачинщиков заговора генерала от кавалерии князя Гагарина и поручика князя Извольского, то, хотя их дома были окружены еще накануне, они все же избегли заслуженной кары, предпочтя перебраться в мир иной.
