Вопрос: неужели глупенький Берия не понимал, что его обращение к Сталину — это в конечном итоге не жалоба на какого-то там посла в Берлине? Ведь это же удар в челюсть самому Молотову: ни черта он в своем хозяйстве порядок соблюдать не способен!
Летом 1941 года Берия был всего лишь кандидатом в члены Политбюро. И на своем посту шефа НКВД еще и двух лет не просидел. А Молотов работал еще с Лениным. К 1941 году Молотов набрал такой вес, что мог открыто в присутствии посторонних ругаться со Сталиным, не опасаясь последствий. В той обстановке для Берии было в высшей степени неблагоразумно докладывать прямо Сталину о непорядке в ведомстве Молотова, тем более в письменном виде, тем более с чужих слов, самому не разобравшись. Вячеслав Михайлович мог расценить такие действия как подкоп под свои личные позиции и ответить Лаврентию Павловичу сокрушительным ударом.
Смещать с постов подчиненных Молотова могли только два человека: Молотов и Сталин. И если бы у Лаврентия Павловича Берии возникли какие-то планы в отношении расстановки кадров в Наркомате иностранных дел, то единственно разумным решением было бы обратиться к Молотову и по-дружески предупредить о неблагополучии. Но вмешательство Берии в дела молотовской вотчины, прямое обращение Берии к Сталину по поводу состояния дел в Наркомате иностранных дел без предварительного согласования с Молотовым и через его голову, могло боком обойтись не только Берии, но и всей его команде.
* * *
Еще древние римляне знали: docendo discimus. Когда учим других, учимся сами.
Но справедливо и обратное: оглупляя народ, наши вожди сами глупеют. Они уже не способны даже фальшивку полноценную состряпать. «Записка Берии Сталину» — это только образец для примера. Такими «документами» придворные кремлевские историки заполонили научную литературу: рассчитано на дебилов, но дебилами и писано.
Глава 21
Кого же Берия требовал отозвать из Берлина?
Доступ к секретным документам вновь закрылся, бесценные документы уходят на дно, многие исчезли навсегда.
«Красная звезда», 25 марта 2000г.
1
Советский посол в Берлине, как выясняется из «документа», гнал дезинформацию не только Берии в Наркомат внутренних дел, но еще и генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову, начальнику Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, и так ему надоел, что тот решил жаловаться.
Допустим, что все именно так и было. Допустим, что посол в Берлине решил отчитываться за свою работу не только перед всемогущим полудержавным властелином Молотовым, но еще и и перед Берией, и кроме того, перед Голиковым. Допустим, что Голиков выразил сомнение в достоверности получаемой от посла информации. Что же он должен был делать?
Во-первых, если действительно посол из Берлина слал свои донесения прямо в Разведывательное управление Генерального штаба, то следовало по тому же каналу ему и ответить: перестань, балбес, трезвонить, надоел! Ты нам не подчиняешься, а мы — тебе, не засоряй наши каналы и анналы своим мусором. Но зачем жаловаться?
Во-вторых, если уж начальнику РУ ГШ и захотелось пожаловаться на посла в Берлине, то следовало обращаться не в НКВД, а по команде — к начальнику Генерального штаба, которому Голиков был подчинен прямо и непосредственно: товарищ генерал армии Жуков, передайте наркому обороны Маршалу Советского Союза Тимошенко, что из ведомства товарища Молотова поступает подозрительная информация. С душком.
Но Голиков, минуя своих начальников Жукова и Тимошенко, почему-то обращается в НКВД, т.е. в чужое ведомство, с жалобой на третье ведомство. Тот, кто допускал такие вольности, обходя своих прямых и непосредственных начальников, нарушал субординацию и вносил хаос в работу государственного аппарата. Такая самодеятельность не могла понравиться Сталину: генералы Генерального штаба РККА, забыв о своих начальниках, за разрешением пустяковых проблем обращаются прямо в НКВД. И могло у Сталина возникнуть сомнение: не слишком ли много «наш Лаврентий» себе позволяет? Не слишком ли обильный вес нагулял? И не пора ли его осадить?
Понимая аппаратную этику лучше нас, Лаврентий Павлович Берия если бы такую невероятную жалобу и получил от шефа военной разведки, то вряд ли ринулся бы докладывать об этом Сталину, так как понимал, что ситуация может быть превратно истолкована хозяином Кремля.
2
Что же получается, граждане?
Военный атташе, обязанный посылать свои доклады в РУ ГШ, шлет их в НКВД.
Посол обязан слать свои послания только в Наркомат иностранных дел, а он их отправляет в НКВД и в РУ ГШ.
Начальник РУ ГШ обязан снабжать своих подчиненных всем необходимым для их нелегальной деятельности, но этим почему-то занимается НКВД. Начальник РУ ГШ в случае возникновения проблем обязан обращаться к своим начальникам, но он опять же обращается с жалобами в НКВД. А ведь он не только на посла в Берлине жалуется. Из «документа» следует, что в Разведывательном управлении Генерального штаба Красной Армии завелся некий неуправляемый подполковник Новобранец, который настойчиво предупреждает о неизбежном германском нападении, т.е., по мнению Берии, порет чепуху. Совершенно очевидно, что начальник Информационного отдела РУ ГШ генерал-майор С.Н. Дронов собственными силами не способен справиться с подчиненным ему подполковником. И начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Ф.И. Голиков тоже ничего поделать с настырным подполковником не смог, потому решил сетовать на строптивого в вышестоящие инстанции…
Но странная вещь. Вышестоящая инстанция для Голикова — начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков. Вот к нему бы и обратиться: выручай, Георгий Константиныч, – завелся противный подполковник, нет на него управы!
Тут надо вспомнить еще и такой момент. 26 июля 1940 года нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко в дополнение к Уставу внутренней службы и Дисциплинарному уставу издал еще и особый приказ № 227 «О порядке обращения по служебным вопросам и принесения жалоб военнослужащими». Этот приказ был объявлен всему личному составу Красной Армии, а командному составу — под расписку. Приказ категорически запрещал обращение военнослужащих Красной Армии по служебным вопросам в какие-либо организации и учреждения через голову своих прямых начальников. Этот приказ неукоснительно выполнялся, как и любой другой приказ, подписанный Семеном Константиновичем Тимошенко. Нарушителей своих приказов Тимошенко карал немедленно, неукоснительно и жестоко.
Но вопреки уставу, приказам и запретам начальник Разведывательного управления Генерального штаба почему-то жалуется не своему прямому и непосредственному начальнику Жукову, а опять же в НКВД, лично народному комиссару внутренних дел генеральному комиссару государственной безопасности Берии Лаврентию Павловичу, которому не подчинен: вот, мол, Лаврентий Палыч, мы тут в Генеральном штабе сами порядок навести не способны, так уж будь любезен — посодействуй.
