– Не очень. Мне не нравится, что я пытаюсь построить свое счастье на Лизкиной беде, – глубокомысленно изрекла Настя.
– Да твоя Лизка – сама беда ходячая. Хватит уже со всеми раскланиваться и приседать. Даже интеллигентность хороша в меру. Не позволяй людям садиться тебе на голову. Я тебе больше скажу: ты их сама туда сажаешь, да еще подушечки им под зад подкладываешь, чтобы удобнее сиделось, – отрезала Даша. – Посмотри, как у них пойдет дело, а сама сиди в кустах.
– Как рояль? – грустно хмыкнула Настя.
– Как что угодно, главное, чтобы кусты были ближайшими. Потому что как только твой принц освободится, к нему ринутся со всех сторон такие же рояли, – убежденно заявила Дарья.
Частично она оказалась права.
Конечно, Богдан взял на работу именно Настю. Хотя она и сомневалась и даже трусливо думала, что если не возьмет, то и к лучшему. Почему «к лучшему», она не знала. Просто было страшно что-то вот так менять. Даже не менять, а начинать новое. Вдруг не получится, а шанс-то последний.
И уже в первый день выяснилось, что интересуется симпатичным начальником не только она. И не удивительно. При тотальном дефиците приличных мужчин такой экземпляр не мог остаться незамеченным одинокими дамами, коих, как известно, гораздо больше, чем холостых кавалеров.
– На него Женька-секретарша глаз положила, даже не мечтай, – просветила Настасью девочка из отдела персонала, которая водила новую сотрудницу по кабинетам – знакомиться. Кабинетов было аж четыре этажа, и ближе к последнему они уже почти подружились. Юля оказалась словоохотливой и компанейской. Она сыпала именами, фамилиями, должностями, поминутно повторяя:
– Ты, конечно, забудешь, но я ж должна тебе рассказать. Потом по новой будешь знакомиться, с половиной из них тебе даже пересекаться не придется.
Когда зашла речь про Богдана и поступил совет «не надеяться», Настя начала было протестовать, но Юля понимающе фыркнула и пояснила:
– У нас от него даже старушки кипятком писают. И видела я, как ты на него смотрела. Так вот с Женькой не связывайся, если работу потерять не хочешь. У них все серьезно. И вообще, наша Евгения – как аллигатор. Чуть зазеваешься или не туда пойдешь – ам, и нету тебя. С ней никто не спорит, себе дороже.
Это для Насти была сногсшибательная новость. Как у Богдана, который рассказывал о своем одиночестве и радовался знакомству с Лизой и Настей, может быть что-то серьезное еще с кем-то? И что характерно – опять с секретаршей. Мания, что ли, у всех начальников спать непременно с секретаршами, как будто других сотрудников в фирме нет. И вообще – зачем тогда знакомиться, если за ним тут и так табунами бегают? Или мужики все подлецы и он не исключение? Доказывает право на полигамию?
– Нет, он исключение! – убежденно поставила точку в своих сомнениях Настасья. И даже с Женей она бы поборолась, но не с сестрой же.
Зима, словно очнувшись от несвойственного ей тепла, вдруг вдарила по городу дикими морозами и засыпала дороги снегом. Настя, окончательно отказавшись от мысли стать полноправной автомобилисткой, ездила на общественном транспорте. Иногда от работы до метро ее подвозил Богдан. Их отношения буксовали на месте. Вернее, это Настя называла «это» отношениями. На самом деле между ними было некое подобие дружбы, легкой, ни к чему не обязывающей.
Зато с Лизой у него, похоже, дела шли полным ходом. Сестрица исправно таскалась на свидания, приходила счастливая, раскрасневшаяся и зыркала на Настю со смесью высокомерия и легкой жалости.
– И как у вас? – делано-равнодушно поинтересовалась как-то Настя.
– Весной поженимся, скорее всего, – огорошила ее Лизавета.
У Насти от неожиданности даже кончики пальцев онемели, а по позвоночнику скатилась ледяная волна.
– А что так быстро-то? – только и смогла пробормотать Настасья, пытаясь удержать слезы. В горле запершило.
– Он сказал, что боится меня потерять, – хихикнула Лиза.
Вот и все.
Уже ничего не изменить.
Все.
Она теперь помрет старой девой, потому что никто, кроме Богдана, ей не нужен. И не хочет она ребенка, если это не его ребенок. И вообще – жизнь кончена.
– Ой, мы вчера с Богданом так зажигали, – шептала в телефон Женя, косясь на маявшуюся в приемной Настасью. – А потом ко мне поехали. Лялька, он та-а-акой крутой! Вот это мужчина.
Настя оцепенела, побагровела и начала с преувеличенным вниманием перечитывать принесенные на подпись начальнику бумаги. Для нее каждый поход к Богдану был праздником. Поэтому она всякий раз старательно прихорашивалась, втягивала живот, выпячивала грудь и шла как на свидание. Так велела Даша, регулярно цитировавшая сказку про лягушку, которая взбила молоко лапками и выбралась из кувшина. Настя и без того ощущала себя жабой, никому не нужной и несчастной, но все равно надеялась. Ведь в жизни бывают чудеса. Хотя нельзя было не осознавать, что для того, чтобы она стала счастлива с Богданом, нужно не чудо, а целый паровоз чудес, взаимосвязанных и случающихся поступательно.
– Короче, он мне сделал предложение, – торжественно закончила выступление в телефон Женя и недовольно посмотрела на Настю, словно впервые ее увидев. – Анастасия, что вы тут сидите? Я же сказала, шеф занят, у него переговоры. Оставьте бумажки мне, я передам.
– Я сама. Потом. Зайду, – с трудом выдавила Настя, тяжело поднявшись и ощущая тошноту. Вот оно как. Он предложения делает оптом, оказывается. Вот молодец. И судя по этому факту, жениться он ни на ком вообще не собирается. Так, развлекается мужик. Ведь женщина, собравшаяся замуж, становится более уступчивой и покладистой – ни тебе скандалов, ни завышенных требований. Сидит такая голубка, глазками хлопает, тихую и скромную из себя строит, чтобы потом уж развернуться на полную.
Настя несла кошмарную новость осторожно, словно боясь расплескать. В голове роились мысли, одна мучительней другой: начать его презирать, рассказать все Лизе, отчаяться, бороться, вернуть Толика, плюнуть на мужиков вообще, разузнать у Жени подробности? Что, что предпринять?..
– Настюша, ты чего такая озадаченная? – налетел на нее Алексей Няндомский из коммерческого отдела. Алексей был высок, плечист, кудряв и картинно красив. Даже не картинно, а глянцево. Настя за мужчину его не числила, поскольку Няндомский был слишком хорош для того, чтобы о чем-то таком мечтать, и чрезвычайно молод по сравнению с Настасьей. Да и вообще, у нее же был Богдан, что ей за дело до других?
– Да так, работы много, – попыталась отделаться от него Настя. Ей хотелось быстрее оказаться в тишине кабинета и все обдумать. Уж слишком страшным было то, что она узнала.
– Девушки не должны много работать, особенно красивые, – широко, словно Чеширский кот, ухмыльнулся Алексей.
– Вот им и скажи. – Настя безуспешно попробовала проскользнуть мимо, но не вышло.
– Так вот я и говорю. Поймал красивую девушку в коридоре и объясняю ей, что кроме работы есть масса других приятных вещей, – неожиданно смело заявил Няндомский, честными голубыми глазами уставившись на Настю.
