«Преступление, – полагал Джон Бен Шеппард, – не совершается
по инерции или от недостатка ума. Оно – всегда есть внутренняя вариация одной и
той же темы, разрабатывающая новые формы и методы. Подобно зайцу и черепахе,
оно опережает нас, в то время как мы тяжелой поступью, но неустанно движемся,
таща на своих плечах закон».
Время от времени я беседую с людьми, которые были стражами
закона в Техасе в то время, когда Джон Бен Шеппард занимал пост Верховного
атторнея штата.
И стоит моей группе пересечь границу Техаса, нас тут же
встречают помощники Верховного атторнея, ожидают самолеты и приветствуют
выдающиеся люди штата. Нас перевозят с места на место в головокружительном
режиме, и тем не менее все до последней мелочи в этой гонке тщательно
спланировано: самолеты ждут нас на рассвете, они поднимаются в воздух в
соответствии с расписанием и в соответствии с расписанием опускаются на землю,
после чего друг за другом следуют – завтрак, знакомство и обсуждения. Ленч
может быть приготовлен в пункте, удаленном от нас на сотни миль, и тем не менее
мы успеем в Аутин к обеду. Темпы неумолимы и пугающи. И тем не менее такой
прием вновь и вновь убеждает меня, что это и есть тот ритм, в котором работала
служба Джона Бена Шеппарда.
Бог знает, как много почетных званий было присуждено ему. Я
знаю, что он был удостоен трех степеней Почетного доктора юридических наук, и я
также знаю, что одну из всех наград он ставил выше, чем все остальные. Это была
простая дощечка, подаренная ему Обществом объединенных матерей и вдов страны
Дюваль. Надпись на ней гласит: «Джону Бену Шеппарду, который своим мужеством и
христианской неподкупностью завоевал для наших детей право жить без страха и
коррупции».
И потому я посвящаю эту книгу моему другу —
почтенному Джону Бену Шеппарду.
Эрл Стенли Гарднер
Тамекула, 1955
Глава 1
Перри Мейсон внимательно читал письмо, которое принес ему на
подпись Джексон.
Сидящая за столом напротив Делла Стрит безошибочно
определила реакцию шефа по выражению его лица.
– В письме что-то не так? – спросила она.
– Да, – ответил Мейсон. – Во-первых, оно слишком длинное.
Его необходимо сократить по меньшей мере на две трети, доведя хотя бы до
двадцати страниц.
– Боже мой, – ужаснулась Делла. – Джексон говорит, что и так
уже сократил его наполовину и больше не может выбросить ни единого слова.
Мейсон снисходительно улыбнулся, а потом спросил:
– Как обстоят дела с перепечаткой?
– Стелла гриппует, а Анна до того завалена работой, что ей
просто вздохнуть некогда.
– В таком случае нам придется пригласить машинистку со
стороны, – сказал Мейсон. – Завтра письмо должно быть готово к отправке.
– Тогда я сейчас же позвоню в агентство и попрошу срочно
прислать машинистку, – сказала Делла.
– А я тем временем просмотрю это письмо еще разок и попробую
сократить его на пяток страниц. Письма в суд полагается составлять так, чтобы
не вызвать нарекания со стороны клиента. Суть дела должна быть изложена четко и
лаконично, но вместе с тем с исчерпывающей полнотой. Конечно, в ходе судебного
разбирательства могут возникнуть какие-то дополнительные вопросы, выяснением
которых займутся уже помощники судьи.
Мейсон вооружился толстым синим карандашом и принялся еще
раз править текст письма, каждая страница которого уже носила на себе следы
придирчивого редактирования.
А Делла Стрит, чтобы не мешать шефу, вышла в другую комнату
позвонить в агентство.
Вернувшись, она сообщила:
– В данный момент в агентстве нет ни одной свободной
машинистки, я имею в виду хорошей. Я объяснила, что нам нужна машинистка,
печатающая быстро, аккуратно и грамотно, потому что у нас нет ни времени, ни
желания снова перечитывать напечатанное и исправлять орфографические и другие
ошибки.
Мейсон одобрительно кивнул и снова углубился в работу.
– Но они обещали кого-нибудь прислать?
– Обещали подобрать такую машинистку, которая справится с
работой до половины третьего завтра. Но когда она явится, они и сами пока не
знают. Я предупредила, что надо напечатать двадцать две страницы.
– Двадцать две с половиной, – уточнил Мейсон. – Я выбросил
еще несколько страниц, и теперь, кажется, получилось что требуется.
Через полчаса Мейсон закончил редактирование письма, и как
раз в этот момент Герти, секретарша из приемной, вошла в кабинет и сообщила,
что пришла машинистка.
Мейсон кивнул и с удовольствием потянулся в кресле, Делла
стала складывать страницы письма, но ее рука замерла в воздухе, когда она
увидела, что Герти, прикрыв за собой дверь, решительно шагнула к столу Мейсона.
– В чем дело, Герти?
– Что вы такое наговорили ей, мистер Мейсон, что она так
перепугалась?
Мейсон вопросительно посмотрел на Деллу.
– Господи, – удивилась та, – я с ней вообще не разговаривала.
Я просто позвонила в агентство мисс Мошар.
Герти таинственно понизила голос:
– Но машинистка чем-то ужасно напугана.
Мейсон с улыбкой взглянул на Деллу. Они уже давно знали о
пристрастии Герти к романтическим историям и ее умении все драматизировать.
– Чем же ты ее так напугала, Герти?
– При чем тут я? Я, как всегда, сидела на своем месте у
коммутатора и как раз отвечала на звонок. А когда обернулась, эта девушка уже
стояла возле перегородки. Я даже не слышала, как она вошла. Она пыталась что-то
сказать, но не смогла выдавить из себя ни слова, стояла и хлопала глазами.
Сразу я не сообразила, но теперь понимаю, что она просто цеплялась за перила…
Могу поспорить, что у нее подгибались колени, и ей…
– Знаешь, Герти, нам сейчас не до твоих соображений, –
прервал ее несколько озадаченный Мейсон. – Давай-ка сначала выясним, что могло
случиться. Что ты ей наговорила?
– Я просто сказала: «Привет, похоже, вы наша новая
машинистка?» Она кивнула в ответ, и я показала ее рабочее место.
– Ну и что она сделала?
– Подошла к столу и села на стул.
– Очень хорошо, Герти. Спасибо, что ты нам это сообщила.
– Но она действительно ужасно напугана! – упрямо настаивала
Герти.
– Ничего страшного, – улыбнулся адвокат. – Некоторые девушки
совершенно теряются, оказавшись в незнакомом месте. Если мне не изменяет
память, ты тоже праздновала труса, впервые попав в нашу контору, верно?
