Гамильтон Бергер важно поклонился присяжным и прошел на свое
место.
Члены суда переглянулись в недоумении: никто не ожидал
подобного лаконизма от окружного прокурора, речи которого были знамениты своей
бесконечностью. Возможно, поэтому его выступление произвело на всех сильное
впечатление.
Перри Мейсон вынужден был отметить для себя, что Бергер во
вступительном слове не только не раскрыл своих карт, но даже не намекнул на то,
каким образом обвинение намерено строить доказательства.
– Моим первым свидетелем, – сказал прокурор, – будет Ивонна
Мансе.
– Вызывается Ивонна Мансе, – объявил помощник судьи.
Сразу было видно, что ее тщательно проинструктировали. Она
поднялась на место для свидетелей, изо всех сил стараясь казаться расстроенной.
На ней было закрытое платье с воротником-стойкой и юбкой такой длины, чтобы
только-только не выглядеть старомодной. Но все равно попытка придать ей
консервативный вид не удалась.
Ивонна сообщила свое имя и адрес судебному секретарю и
скромно воззрилась на окружного прокурора, не забывая при этом искоса
поглядывать на присяжных.
Руководствуясь вопросами Гамильтона Бергера, Ивонна
рассказала о своих отношениях с Монроем Векстером, об их хитро задуманном плане
контрабандного провоза бриллиантов, о морском путешествии на борту теплохода и
о романтическом ухаживании ее «пылкого поклонника».
Она закончила свои показания увлекательным рассказом о сцене
ревности на палубе, окончившейся отчаянным прыжком «обманутого» молодого
супруга. В заключение она сообщила, что в ее багаже находился баллон со сжатым
воздухом, так что, прыгнув за борт, Монрой Векстер мог продолжительное время
плыть под водой.
После этого Гамильтон Бергер продемонстрировал суду серию
карт гавани и фотографий туристского теплохода. Она попросил свидетельницу
показать на одной из карт, где находился теплоход, когда Векстер совершил
прыжок, и указать на фотографии место на палубе, с которого он прыгнул.
– Можете приступить к допросу, – предложил прокурор Перри
Мейсону.
Мейсон широко улыбнулся свидетельнице. Ивонна, забыв о своей
роли безутешной вдовы, улыбнулась ему в ответ, слегка изменила свое положение в
кресле и положила ногу на ногу. Эти маневры привели к тому, что двое присяжных
мужского пола вынуждены были перегнуться через стол, чтобы иметь более удобное
поле обозрения, зато подбородки трех присяжных женского пола, которых природа
обделила привлекательностью, возмущенно вздернулись вверх.
– Ваше имя Ивонна Мансе? – спросил Мейсон.
– Да.
– Есть ли у вас другие имена?
– Нет.
– Были ли вы действительно замужем за Монроем Векстером?
– Была. Но теперь, овдовев, я предпочитаю свою девичью
фамилию.
– Понятно. Вы не желаете носить фамилию своего супруга.
– Дело не в этом. Просто Ивонна Мансе – мое профессиональное
имя.
– И чем же вы занимаетесь?
На минуту воцарилась тишина, и прокурор вскочил с места.
– Протестую! – выкрикнул он. – Ваша честь, я возражаю против
линии допроса и существа самого вопроса. Он не имеет отношения к делу.
Судья Хартли потер подбородок и объявил:
– В данном случае считаю необходимым поддержать протест
обвинения. Протест принят.
– Вы были обвенчаны с Монроем Векстером? – задал следующий
вопрос Мейсон.
– Да.
– На борту судна?
– Да.
– А ранее?
– Нет.
– До этого вы не совершали брачного обряда?
– Нет.
– Вы знакомы с законом о семье и браке?
– Да.
– Вы когда-нибудь называли себя миссис Векстер?
– Да.
– До этого круиза?
– Да.
– В соответствии с разработанным вами планом Монрой Векстер
должен был притвориться погибшим, не так ли?
– Да.
– Кому принадлежала эта идея, вам или Монрою?
– Ему.
– Он должен был притвориться, что утонул, прыгнув за борт, и
таким образом получить возможность контрабандным путем переправить камни?
– Да. Я уже об этом говорила.
– Другими словами, если кому-либо было выгодно считаться
погибшим, то это именно Векстеру, и он по доброй воле инсценировал
самоубийство.
– Возражаю, поскольку на данный вопрос был получен ответ, –
заявил Бергер.
– Возражение принято, – сказал судья.
Удовлетворенный ответами Ивонны, Мейсон улыбнулся присяжным
и задал новый вопрос:
– Вы признали, что принимали участие в контрабандных
операциях?
– Конечно. Я ведь не глупенькая.
– Естественно… После начала данного расследования вы
встречались с окружным прокурором?
– Конечно.
– А не благодаря ли прокурору вы получили возможность
выступить на этом процессе в качестве свидетеля, не будучи привлеченной к
уголовной ответственности за контрабанду?
– Ну, понятно…
– Одну минуту, – прервал его Бергер. – Ваша честь, я
возражаю против этого вопроса. Он не имеет отношения к делу и не соответствует
правилам ведения перекрестного допроса.
– Не принимается. Отвечайте на вопрос, свидетельница.
– Ну, конечно, определенной договоренности не было. Это было
бы… неблагоразумно.
– Кто вам сказал, что это было бы неблагоразумно?
– Мы все согласились, что это так.
– Кого вы имеете в виду?
– Полицейских, окружного прокурора, детективов,
таможенников, моего адвоката.
– Понятно, – сказал Мейсон. – Они вам сказали, что было бы
неблагоразумно заключить определенное соглашение в этом отношении, но тем не
менее вселили в вас уверенность, что, если вы станете давать устраивающие их
показания, вас не привлекут к уголовной ответственности за участие в
контрабанде?
– Ваша честь, я возражаю против слов «устраивающие их»! –
выкрикнул Гамильтон Бергер. – Они провоцируют свидетельницу.
Судья задумчиво посмотрел на Ивонну Мансе и промолчал.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – я постараюсь сформулировать
иначе. Состоялся ли разговор о том, что вам следует показывать на суде?
