– Я хочу только показать общий характер переписки, –
огрызнулся прокурор.
– Выражаю протест, – заявил Мейсон. – Это всего лишь
косвенное доказательство, основанное к тому же на субъективном суждении
свидетельницы.
– Протест принят, – сказал судья Хартли.
– Вы получали письма из Южной Африки? – спросил прокурор, и
впервые в его голосе послышалось раздражение.
– Да.
– Как были подписаны эти письма?
– Ну… по-разному.
– То есть как это? – поразился Бергер. – Я думал…
– Что думал окружной прокурор не имеет значения, – вмешался
Перри Мейсон. – Излагайте факты.
– Как были подписаны эти письма? – повторил вопрос Бергер.
– Некоторые из них, главным образом первые, были подписаны
полным именем обвиняемого.
– Где сейчас эти письма?
– Их больше нет.
– Как это?
– Я их уничтожила.
– Изложите содержание этих писем, – уверенно произнес
прокурор. – Ваша честь, показав, что прямых доказательств больше не существует,
я намереваюсь ввести в дело косвенные.
– Возражений нет, – сказал судья.
– Ваша честь, – заговорил Мейсон. – Я хотел бы задать
свидетельнице несколько вопросов по поводу содержания писем и того, когда и
почему они были уничтожены. В зависимости от полученных ответов я решу,
заявлять мне протест или нет.
– Сначала сформулируйте свои возражения, а потом можете
задавать вопросы, – решил судья.
– Я возражаю на том основании, ваша честь, что введение
содержания данных писем в качестве косвенного доказательства не было должным
образом обосновано обвинением и, кроме того, как теперь выяснилось, некоторые
из этих писем даже не имели на себе имени подзащитного. В связи с этими
возражениями я хотел бы задать свидетельнице несколько вопросов.
– Задавайте, – ехидно усмехнулся Гамильтон Бергер.
Мейсон спросил:
– Вы сказали, что эти письма были подписаны по-разному. Что
именно вы имели в виду?
– Ну… – Она заколебалась.
– Отвечайте.
– Некоторые письма были подписаны разными… глупыми именами.
– Например? – настаивал Мейсон.
– Например, Длинноногий Папа.
По залу прокатился веселый смешок, который стих сразу, как
только судья нахмурил брови.
– А другие?
– В том же духе. Понимаете, мы обменивались не только
фотографиями, но и забавными картинками.
– Что вы называете забавными картинками?
– Я фотолюбитель, обвиняемый – тоже… Сначала нас связывало
только общее увлечение, но постепенно наша переписка приобрела личный характер.
Я… Он попросил меня прислать ему мое фото, а я… шутки ради…
– Что же вы сделали?
– Я взяла фотографию чопорной дамы не первой молодости, но с
лицом интересным выражением недюжинной воли, скомпоновала ее с моим собственным
снимком в купальном костюме, увеличила и послала ему. Я подумала, что, если он
просто затеял небольшую почтовую интрижку, это его остановит.
– Было ли это простой шуткой или вы хотели обмануть его? –
спросил Мейсон.
Она покраснела:
– Первая фотография должна была его обмануть. Она была
сделана настолько удачно, что, как мне показалось, он ни за что не догадается,
что это комбинированный снимок.
– Вы попросили его прислать в обмен его фото?
– Да.
– Вы получили его?
– Да.
– Что это было?
– На фото был изображен мускулистый спортсмен с головой
жирафа в очках.
– Тогда вы поняли, что он сообразил, что вы хотели его
провести?
– Да.
– Что было после этого?
– Мы стали обмениваться подобными забавными картинками, и
каждый старался перещеголять другого.
– И как вы при этом подписывали письма? – спросил Мейсон.
– Разными выдуманными именами, которые в какой-то степени
подходили к этим картинкам.
– Так вы подписывали свои письма к нему?
– Да, так.
– И он подписывал свои письма к вам?
– Да.
Нарочито безразличным голосом адвокат спросил:
– Нечто вроде «Вашего Принца» или «Сэра Галахада»?
– Да.
– «Принц Мечты» или «Зачарованный Принц»?
Она вздрогнула:
– Да… Все последние письма он как раз подписывал
«Зачарованный Принц»… «Принц Шарман».
– Где сейчас эти письма?
– Я их уничтожила.
– А известно ли вам, где те письма, которые вы писали ему?
– Я… я их тоже уничтожила.
Гамильтон Бергер подмигнул Мейсону:
– Продолжайте, мэтр, у вас это здорово получается.
– Каким образом вы их получили? – спросил он.
– Я… я пошла в его квартиру… то есть в контору.
– Так в контору или квартиру?
– В контору.
– Когда он там находился?
– Я… когда я получила письма, он был там.
Мейсон улыбнулся прокурору.
– У меня все, ваша честь, но я оставляю за собой право
продолжить перекрестный допрос по поводу этих писем. И я настаиваю на своем
возражении. Свидетельница не может присягнуть, что они приходили от моего
подзащитного. Она сама показала, что они были подписаны выдуманными прозвищами.
Судья Хартли повернулся к девушке:
– Эти письма вы получали в ответ на те, которые посылали?
– Да, ваша честь.
– Каким образом вы адресовали свои письма?
– Джону Джефферсону в правление компании по добыче,
обработке и экспорту алмазов.
– На его южноафриканский адрес?
– Да, ваша честь.
– Вы отправляли письма обычной почтой?
– Да.
– И получали в ответ эти письма?
– Да.
– По их содержанию было совершенно ясно, что они написаны в
ответ на посланные вами?
