Щедрость катаров в отношении земных ценностей
заставила господ феодалов региона Лангедок принять их веру; таким образом, им
не надо было платить тяжелые налоги, которые католическая Церковь требовала в
то время; одновременно с этим, так как добрые и злые были определены уже до
рождения, у катаров была очень терпимая позиция относительно секса; в основном,
это касалось женщин. Они были строги только с теми, кто принял на себя
обязанности священнослужителя.
Все шло очень хорошо, пока катаризм не начал
распространятся по городам.
Католическая церковь почувствовала угрозу и
созвала крестный ход против еретиков. В течение 40 лет катары и католики
сталкивались в кровавых сражениях, но легализованные силы, при поддержке
различных государств, смогли разрушить в конце концов все города, которые
приняли новую веру. Кроме крепости Монсегур в Пиренеях, где катары
сопротивлялись до того момента, пока секретный путь, через который они получали
помощь, не был обнаружен. Однажды утром, в марте 1244, после капитуляции замка,
220 катаров бросились, исполняя песни, в огромный костер, зажженный у подножья
горы, где был воздвигнут замок.
Уикка говорила все это, держа закрытую книгу
на коленях. Когда она закончила рассказ, она открыла ее и нашла фотографию.
Брида посмотрела на фото. Это были развалины,
почти вся башня была разрушена, но стена оставалась нетронутой. Там был задний
двор, лестница, по которой Лони и Талбо поднимались, скала, с которой сливалась
башня и стена.
– Ты сказала, что у тебя есть ко мне еще один
вопрос.
Вопрос потерял важность. Брида уже не могла
хорошо соображать. Она чувствовала себя странно. С усилием она смогла
вспомнить, что хотела узнать.
– Я хотела спросить, почему ты теряешь со мной
время. Почему ты хочешь научить меня?
– Потому что так велит Традиция, – ответила
Уикка. – Ты мало делилась в перевоплощениях. Ты принадлежишь к тому же типу
людей, что мои друзья и я. Мы – люди, которым поручено поддерживать Традицию
Луны. Ты – колдунья.
Брида не придала внимания тому, что сказала
Уикка. Ей даже не пришло в голову, что она должна назначить следующую встречу;
все, чего она хотела в тот момент, было уйти и увидеть вещи, которые вернут ее
в ее родной мир: дырка в стене, упавшая на пол пачка сигарет, корреспонденция,
забытая на столе у консьержа.
«Завтра я должна идти на работу».
Она была неожиданно обеспокоена расписанием.
На обратном пути она начала подсчитывать счета по экспорту товаров на прошлой
неделе в компании, где она работала, и обнаружила новые способы упрощения
некоторых средств в офисе. Она осталась очень довольна: ее руководителю
понравится, возможно, то, что она делает, и он даже может ее повысить.
Она пришла домой, поужинала, немного
посмотрела телевизор. Потом перенесла на бумагу подсчеты по экспорту. И упала
без сил на кровать.
Подсчет экспортных средств стал важным для ее
жизни. Именно за это ей платили. Все остальное не существовало. Все остальное
было ложью.
В течение недели Брида просыпалась в одно и то
же определенное время, посвящала работе наиболее возможное время и получила от
руководителя заслуженную похвалу. Она не пропустила ни одного занятия на
Факультете и интересовалась всеми делами, происходившими на страницах журналов,
которые были во всех киосках. Все, что она должна была делать, – это не думать.
Когда она случайно вспоминала, что познакомилась с Магом в горах и с колдуньей
в городе, экзамены в следующем семестре и комментарии подруги относительно
другой подруги отдаляли ее от этих воспоминаний.
Настала пятница, и ее жених встретил ее у
выхода Университета, чтобы пойти вместе в кино. Потом они пошли в тот бар, куда
ходили всегда, поболтали о фильме, друзьях и обсудили то, что происходило у
каждого на работе. Встретили знакомых, выходивших с вечеринки, и поужинали с
ними, благодаря Господа за то, что в Дублине всегда найдется открытый ресторан.
В 2 часа ночи друзья простились, а двое
влюбленных решили пойти к ней домой. Как только они пришли, она поставила диск
Айрона Баттерфляя и налила обоим двойной виски. Они лежали в обнимку на софе,
молчали и не думали ни о чем, пока он поглаживал ее волосы, а потом грудь.
– Это была сумасшедшая неделя, – сказала она
вдруг. – Я работала без остановок, подготовилась ко всем экзаменам и купила
все, чего не хватало.
Диск закончился, и она встала поменять
сторону.
– Помнишь, та дверь от кухонного шкафчика,
которая сломалась? Я все-таки смогла найти время и вызвать мастера, чтобы мне
ее починили. И еще я должна была несколько раз сходить в банк. Сначала чтобы
взять деньги, которые мне прислал отец, потом чтобы обналичить чеки компании,
потом…
Лоренс внимательно смотрел на нее.
– Почему ты смотришь на меня? – спросила она.
Тон ее голоса был агрессивным. Этот человек
напротив нее, всегда такой спокойный, не способный сказать что-либо грубое… Это
был бред. Но он не был ей нужен. Ей никто не был нужен.
– Почему ты смотришь на меня? – настаивала
она.
Но он не сказал ничего. Он тоже поднялся и со
всей нежностью вернул ее обратно на софу.
– Ты не слышишь ничего из того, что я тебе
говорю, – воскликнула она растерянно.
Лоренс снова прислонился к ней.
«Чувства – дикие лошади».
– Расскажи мне все, – сказал Лоренс нежно. – Я
смогу выслушать и уважать твое решение. Даже если это другой мужчина. Мы уже
некоторое время вместе. Я не знаю тебя целиком. Я не знаю, какая ты. Но я знаю,
какая НЕ ты. И ты не была собой всю ночь.
Бриде захотелось плакать. Но она уже потратила
много слез на темные ночи, на таро, которые говорили, на зачарованные леса.
Чувства были дикими лошадьми. В конце концов не оставалось ничего лучше, кроме
как освободить их.
Она села перед ним, вспомнив, что и Магу, и
Уикке нравилось это положение. А потом рассказала, не прерываясь, все, что
произошло со времени ее встречи с Магом на горе.
Лоренс слушал в полном молчании. Когда она
упомянула фотографию, Лоренс спросил, слышала ли она уже на каких-нибудь курсах
о катарах.
– Я знаю, что ты не веришь ни во что из того,
что я тебе рассказала, – ответила она. – Ты считаешь, что это было мое
подсознание, что я вспомнила те вещи, которые уже знала. Нет, Лоренс, я никогда
раньше не слышала о катарах. Но я знаю, что у тебя для всего есть объяснение.
