«Какая странная музыка», – говорил себе
Лоренс, поддерживая ритм ударами по бутылям. Его слух, натренированный, чтобы
слушать свое тело, ощущал, что ритм хлопков и звучание слов вибрируют точно
посреди груди, как если бы он слушал самые тяжелые барабаны во время концерта
классической музыки. Самое удивительное, что ритм, казалось, тоже определял
удары его сердца.
По мере того как Уикка ускорялась, его сердце
тоже ускоряло удары. Это, должно быть, происходило со всеми.
«В мозг поступает больше крови», – объясняло
его научное мышление. Но он присутствовал во время ритуала колдуний, и было не
время думать об этом; он мог поговорить с Бридой в другой раз.
– Я на празднике и только хочу развлекаться! –
сказал он громко. Кто-то стоящий рядом согласился с ним, а Уикка увеличила
скорость хлопков еще.
«Я свободна. Я горда своим телом, потому что
оно – проявление Господа в видимом мире».
Жар от костра был невыносимым. Мир казался
далеким, и она не хотела больше заботиться о поверхностных вещах. Она была живой,
кровь бежала по ее венам, она полностью отдалась поиску. Танцевать вокруг
костра было для нее не ново, потому что эти хлопки, эта музыка, этот ритм снова
пробуждали уснувшие воспоминания о временах, когда она была Учителем Мудрости
Времени. Она была не одна, потому что этот праздник был встречей – встречей с
самой собой и Традицией, которую она несла столько жизней. Она почувствовала
глубокое уважение к себе.
Она снова имела тело, и это было прекрасное
тело, которое боролось миллионы лет, чтобы выжить во враждующем мире. Она жила
в море, выходила на землю, поднималась к деревьям, ходила на четырех ногах и
вот теперь гордо ступала двумя ногами по земле. Это тело заслуживало уважения
за борьбу в течение стольких лет. Не существовало красивых или безобразных тел,
потому что все тела совершали одну траекторию, все были видимой частью души,
которая жила в них.
Она чувствовала гордость, глубокую гордость за
свое тело. Она сняла кофту.
Она не носила бюстгальтер, но это было
неважно. Она была горда своим телом, и никто не мог осудить ее за это. Даже
если бы ей было 70 лет, она продолжала бы гордиться своим телом, потому что
именно через него душа могла осуществлять свои работы. Другие женщины,
находящиеся вокруг костра, делали то же самое. Это тоже не было важно.
Она сняла пояс и осталась полностью
обнаженной. В тот момент она ощутила одно из самых полных чувств свободы за всю
жизнь. Потому что она не делала это по какой-либо причине. Она делала это,
потому что обнаженность была единственным способом показать, насколько ее душа
была свободна в то мгновение. Ее не волновало, что присутствуют люди, одетые,
смотрящие на нее, все, что она хотела – это чтобы они почувствовали в своих
телах то, что чувствовала она сейчас в своем. Она могла свободно танцевать, и
ничто больше не мешало ее движениям. Каждый атом ее тела касался воздуха, и
воздух был щедр, принося издалека тайны и ароматы, которые обволакивали ее с
головы до ног.
Мужчины и гости, которые били по бутылкам,
заметили, что женщины вокруг костра обнажены. Они захлопали, взялись за руки и
стали петь то мягко, то неистово.
Никто не знал, кто диктует этот ритм, бутылки
ли это были, хлопки или музыка. Все, казалось, понимали, что происходит, но
если бы кто-нибудь осмелился выйти из ритма в тот момент, то он бы не смог
сделать это. Одной из главных задач Учительницы на этом этапе ритуала было не
позволить людям почувствовать, что они в трансе. У них должно было быть
впечатление, что они контролируют себя, даже если это не так. Уикка не
преступала единственный Закон, за нарушение которого Традиция наказывала с
исключительной строгостью: воздействие на волю других.
Потому что все, кто там был, знали, что они на
Шабаше волшебниц, а для волшебниц жизнь – это единение со Вселенной.
Позже, когда эта ночь будет едва лишь
воспоминанием, никто из этих людей не будет обсуждать то, что увидел.
Относительно этого не было никакого запрета, но те, кто был там, чувствовали
присутствие могущественной силы, силы таинственной и священной, огромной и
непреклонной, которой ни одно человеческое существо не осмелилось бы сделать
вызов.
– Крутитесь! – сказала единственная одетая
женщина, на ней было черное платье, доходившее до пят. Все другие, обнаженные,
танцевали, хлопали, а сейчас еще и вращались вокруг себя.
Какой-то мужчина положил рядом с Уиккой
платья. Три из них будут использованы впервые, причем два были схожи по стилю.
Это были люди с одним Доном, Дон материализовывался в манере мечтать о платье.
Ей уже не нужно было хлопать, люди продолжали
действовать так, как если бы она еще управляла ритмом.
Она встала на колени, возвела руки над головой
и начала вырабатывать Силу.
Сила Традиции Луны, Мудрость Времени, была
там. Там была Змея, мудрая и доминирующая. Только Дева, держа ее под пяткой,
могла управлять ею. Так Уикка молилась и Деве Марии, прося у нее чистоты души,
твердость руки и защиту, чтобы Сила смогла опуститься на женщин, которые были
перед ней, но чтобы она не овладела ими и не прельстила ни одну из них.
С лицом, направленным к небу, твердым и
уверенным голосом она проговорила слова Апостола Павла:
– «…если кто-то разрушит храм Господень,
Господь разрушит его. Потому что храм Господа священен, и этот храм – вы. Никто
не утопает в иллюзиях: если кто-то из вас считает себя мудрее мира, то он
должен сойти с ума, потому что мудрость этого мира – это безумие перед
Господом.»
В действительности, написано: «Он ловит ученых
на их же собственной хитрости».
Поэтому не ищите в мужчинах причины для
гордости, ведь все принадлежит вам.
Несколькими движениями рук Уикка ослабила ритм
ударов. Бутыли звучали медленнее, а женщины начали вращаться со все больше
уменьшающейся скоростью. Уикка держала силу под контролем, и весь оркестр
должен был работать слаженно: от самой пронзительной трубы до самой мягкой
скрипки. Для этого нужна была помощь Силы, тем не менее, нельзя было отдаваться
ей.
Она хлопала и подражала необходимым звукам.
Постепенно люди переставали играть и танцевать. Волшебницы подошли к Уикке и
взяли свои платья, только три женщины остались обнаженными. На тот момент
прошел 1 час 28 минут постоянного звучания, и состояние сознания всех
присутствующих было изменено, но никто из них, за исключением трех женщин, не
потерял понимания того, где они и что происходит.
Однако три обнаженные женщины находились в
полном трансе. Уикка протянула вперед свой ритуальный кинжал и направила к ним
всю сосредоточенную энергию.
