Варя охнула и закрыла лицо руками.
— Не к добру это! Все не к добру! — запричитала она.
— Успокойтесь, сударыня, прошу вас, — я ласково погладил ее по голове. Варвара Николаевна, наконец, отняла от лица ладони.
— Я боюсь своего мужа, — сказала она. — И не знаю, можно ли вам доверять, — весь ее вид говорил о том, что она довольно долго набиралась решимости, прежде чем отважилась завести со мной этот разговор.
— Он жестоко обращается с вами? — высказал я одно из своих самых страшных предположений.
— Нет, — Варенька покачала головой. — Только грозится, если я не замолчу, перейти к более решительным мерам. А я все никак понять не могу, что же я такого сделала, какую страшную тайну раскрыла? Неужели Демьян замешан в каком-то страшном преступлении? — она подняла на меня уже заплаканные глаза, словно умоляя о помощи.
Я попробовал ее успокоить:
— Милая моя Варвара Николаевна, вы не сделали ничего плохого!
— А мой муж? — перебила она меня. — Я чувствую, что здесь что-то не так, — сказала Варвара Николаевна встревоженно. — Я ведь никогда его не любила, — откровенничала она. — Меня силой за него отдали. Я при этом ничего кроме ужаса и не испытывала! Словно знала заранее…
«Интересно, о чем»? — невольно пронеслось в моей голове.
— Полноте, успокойтесь! — я налил ей стакан воды, и она отпила из него меленькими глотками.
— Если бы это было так просто, — всхлипывала Варенька и совсем невпопад добавила: — Я страх как привидений боюсь.
— Каких еще привидений? — живо насторожился я, припомнив собственную историю с призраками.
— Я видела ночью, как в старой барской усадьбе зажегся свет, видела, как какая-то тень через двор из амбара пробиралась, — объяснила она.
Я вспомнил, что амбар, где досужий Демьян Ермолаевич испортил мне охоту на привидений, располагался как раз неподалеку от старой барской усадьбы.
— Так-так, — пробормотал я себе под нос.
— Что? — не поняла Варвара Николаевна.
— Это я о своем, не обращайте внимания. — А вам, сударыня, я даю честное слово дворянина разобраться в этом вопросе.
— Вы обещаете? — спросила она обрадованно.
Я кивнул:
— Ma parole d' honneur, — на этом мы с Варварой Николаевной и расстались. Правда за этот день она успела мне оказать еще одну маленькую услугу.
Я едва смог дождаться вечера, до того мне не терпелось познакомиться с призраком. Вооружившись, я отправился загонять добычу и прежде всего решил внимательнейшем образом осмотреть тот самый амбар, заинтересовавший меня больше всего. От Демьяна Ермолаевича мне удалось отделаться с великими трудностями, сославшись на усугубившееся нездоровье. Да и тут он высказал желание всю ночь продежурить у моей постели, насилу я его отговорил.
Я вышел из дома, как только часы пробили полночь, и мне удалось рассмотреть с балкона, что в старой барской усадьбе в одном из окон зажегся свет.
«А Варвара Николаевна-то права, оказывается»! — присвистнул я.
Я старался двигаться как можно бесшумнее и все время оглядывался по сторонам, не сидит ли у меня на хвосте Демьян Ермолаевич?
Но он почему-то отсутствовал на своем посту, и это показалось мне странным. Неужели и правда поверил в мою затянувшуюся хворь?! Подозрительно что-то! К своему счастью, я никого не встретил на парковой аллее, благополучно добравшись до амбара. Невольно я обратил внимание на то, что лопаты на месте уже не было.
Амбар, как и прежде, оказался незапертым. Я с трудом приотворил скрипучюю тяжелую дверь, которая никак не хотела мне поддаваться. Наощупь я вытащил из холщового мешка свечу, которую прихватил с собой, зажег ее и осветил заплесневелые стены ветхой, насквозь прогнившей постройки. Я огледелся по сторонам, но так и не заметил ничего подозрительного. Оставалось только руками развести, но останавливаться на полпути было не в привычке преображенца Кольцова, пусть он ныне и в отставке.
Покинув амбар, я направился к другому сараю, напротив, чтобы учинить в нем такой же обыск, так как тень могла обитать и по соседству с амбаром.
Этот сарай, как ни странно, также оказался открытым.
«Что за чертовщина»? — подумал я, с опаской ступая за дверь, которая, не в пример первой, открылась на удивление легко и свободно. Я едва не упал, споткнувшись обо что-то железное, снова зажег потухшую свечу и понял, что чуть было не наступил на лопату, которая занимала почти что половину сарая. Кругом были разбросаны другие инструменты, а земляной пол вскопан в нескольких местах, словно тут совсем недавно велись строительные работы, или кладоискатель решил откопать здесь клад.
«Ага, клад», — произнес я почти вслух с удовлетворением и решил, что самое главное — невзначай не нарваться на неприятеля.
В нескольких шагах от меня валялся вскрытый дубовый бочонок, и мне пришлось констатировать, что я опоздал. Если в бочонке и хранилось когда-то золото, то его уже успели благополучно переправить в иное, куда более безопасное, место. Без труда я направил на дно бочонка мерцающий свет свечи, которая вот-вот готова была погаснуть, и обнаружил на досках следующие обозначения, очевидно, выжженные: инициалы WS и римскую цифру XX.
Я рассудил, что если принять вышеназванные буквы за имена монет, то в этом боченке, скорее всего, были монеты виртембергские и, судя по всему, на сумму около двадцати тысяч, не меньше. По крайней мере, об этом свидетельствовали цифры.
Так куда же девалось содержимое? Если моя гипотеза верна, то…
Я не успел додумать свою мысль до конца, потому как у самой двери мелькнуло привидение, которое я толком не успел рассмотреть. Я сжал в руке пистолет, дуло которого грело мне душу, и устремился в погоню за назойливым призраком, который стремительными шагами удалялся в сторону давно заброшенной барской усадьбы. Что-то в фигуре фантома показалось мне знакомым.
Привидение скрылось в стенах полуразрушенного здания. Мне привиделось, что оно что-то тащило в своих бесплотных руках, по всей видимости, лопату. Я напрочь забыл об осторожности и бросился следом.
Теперь я корил себя за то, что не удосужился рассмотреть старинную усадьбу при свете дня. В темноте мне было довольно трудно ориентироваться в незнакомом месте.
Я дернул за медную ручку двери в виде косматой львиной головы, и она отворилась. Почти от самого порога начиналась крутая витая лестница, по ступеням которой я с опаской начал пробираться наверх, туда, где, по моим расчетам, и находилось таинственное освещенное окно.
Как только я оказался в доме, на верхнем этаже раздался какой-то шум, и мне показалось даже, что я расслышал голоса, но несколько мгновений спустя все стихло, и заброшенная усвдьба погрузилась в безмолвие. Я только не мог определить, продолжает ли гореть свет наверху. Здесь же царила непроглядная тьма, и я наощупь двигался дальше. Перила были явно обшарпанными, и я едва не поранил руку о гвоздь, который не заметил поначалу.
