Все мои опасения ненадолго отступили на второй план, вспомнилась наша поездка в Оршу, поиски брошенных Наполеоном сокровищ. В общем, настроился я на романтический лад и вовсе забыл об осторожности.
Взяв со стола «Сенатские ведомости», я прилег на диван и погрузился в чтение.
— Можно вас потеснить немножечко? — оторвал меня от этого занимательного занятия голос смотрителя.
— В чем дело? — спросил я рассеянно.
— Еще один проезжающий, — сказал Дмитрий Савельевич. — И тоже лошадей ожидают, — В дверях, возле смотрителя, стоял невысокий человек в просторном бурнусе. Лицо его было скрыто за складками капюшона.
— Ну ладно, — ответил я. Да, впрочем, что еще бы я мог ответить?!
Дмитрий Савельевич улыбнулся своей привычной улыбочкой и оставил меня наедине с незнакомцем.
— Яков Андреевич? — обратился ко мне проезжий, кутаясь в плащ, будто в комнате было холодно.
Сердце мое сжалось в груди, словно предвидя скорые неприятности.
— С кем имею честь говорить? — осведомился я с присущим моему положению достоинством.
— Вам мое имя ни о чем не скажет, — приглушенным голосом ответил мне проезжающий.
В складках капюшона я разглядел рыжеватые бакенбарды и проникся уверенностью, что Варвара Николаевна Кострова не покидала пределов Михайловского замка, а письмо от нее было подложным. И в самом деле, я никогда не видел, как она пишет, и не мог знать ее почерка. То же самое относилось и к золотому дракону. К тому же, мне пришло в голову, что в ивановском рундуке я видел нечто похожее на накладные бакенбарды, причем волосы были всех мастей. А я-то еще подумал о театральном искусстве!
— И все же, — настаивал я. — Вы не хотели бы представиться? И избавиться от капюшона?
— Не вижу в этом особой необходимости, — ответил незваный гость.
— Вы, случаем, не Данилой ли Рыжовым прозываетесь?
Гость мой вздрогнул, но не ответил ни да, ни нет.
— Повторяю, что к делу это не имеет никакого прямого отношения, — сказал человек в плаще.
Я невольно подумал о ящичке с пистолетами, который спокойно лежал в шкафу. Но добраться до него у меня не было практически никакой возможности.
— Вспомните! — воззвал я к анонимному господину. — «И лишишься ты почтения и доверенности многочисленного общества, имеющего право объявить тебя вероломным и бесчестным!» — слова из древнейшего франкмасонского Устава весомо сходили по памяти с моих уст. Но падали они в пустоту. Ибо сказано в священной книге, что семя «упало в терние, и терние заглушило его».
Так соблазн в сердце клятвопреступника, проклятом и потерянном, заглушил великое слово истины.
Незнакомец поежился, и я в самом деле почувствовал, будто от гостя повеяло холодом.
— Вы на опасном пути, — сказал незнакомец. — Остерегитесь! — и в голосе его я явственно различил угрожающие, стальные ноты.
— Это вы выбрали дорогу скользкую и рискованную, — парировал я.
— Не вам судить, — ответствовал незнакомец. На такую роль я и не претендовал.
— Бог вам судья, — сказал я ему печально, ибо знал, что уготовил он себе участь плачевную и незавидную.
«Бойся наказаний, соединенных с клятвопреступством!» — эхом звучало в моем мозгу. Кому как ни мне было знать, на что могут быть способны гуманные и просвещенные человеколюбцы-масоны. И он, мой противник, знал об этом не меньше. Потому-то сошлись мы с ним не на жизнь, а на смерть!
— Довольно! — воскликнул он. — Не для того я устроил эту комедию, чтобы выслушивать ваши проповеди! Уйдите с дороги, пока не поздно!
Механически я отметил про себя, что от проезжавшего исходил знакомый мне по комнате кособокого Ивана запах крепкого табака из магазина на Фонтанке.
— Вы мне угрожаете? — спросил я спокойно. Выдержка у меня была отменная, военная.
— Вы напрасно ввязались в это дело. Речь идет о больших деньгах и престиже, — ответил незнакомец в бурнусе. — Орден вовсе не так могущественен, как это кажется вам, — взволнованно продолжал отступник. — В игру вступили влиятельные силы, настолько влиятельные, что вы попросту будете сметены, как щепка потоком вулканической лавы.
— Опомнитесь, брат, пока это еще возможно, — вновь тщетно взывал я к этому человеку. — Вернитесь в священное лоно братства, оно не отвергнет вас. Откройте мне, что движет этими силами!
— Нет, — предатель покачал головой. — Вы ошибаетесь, дело зашло уже слишком далеко. Мы все подвластны пустому и слепому тщеславию.
— Я помогу вам, — попробовал я его переубедить. — Раскайтесь!
— Кольцов, — усмехнулся гость. — Жаль, что на вас нет рясы, а то, вы легко сошли бы за кутейника! — Он подошел ко мне чуть ближе, на каких-то полшага. — Вы обречены, Кольцов, — добавил отступник. — Коль не хотите прислушаться к голосу разума!
Но я все равно был уверен, что вряд ли хоть что-то могло быть хуже предательства.
Убийца выхватил нож молниеносно, я даже не успел расспросить его о гибели Строганова. Единственное, что мне пришло в данный момент на ум, так это напоследок прочитать «Отче наш.» Но, впрочем, я никогда не забывал о последней масонской заповеди и потому был готов к смерти всегда.
Стальное лезвие слегка скользнуло мне по горлу и оцарапало его. Тогда я вблизи почувствовал ледяное дыхание барыни по имени Смерть.
«Так вот он, дамоклов меч, который мне предсказала Мира!» — вдруг понял я.
— Что же вы медлите? — спросил я своего незваного гостя.
— Хочу, чтобы вы, Яков Андреевич, успели насладиться седьмой добродетелью Соломона! — убийца надавил на лезвие, и в этот самый момент в комнату вихрем ворвался взъерошенный и взбешенный Кинрю, очевидно взломав замок, так как смотритель предупредительно позаботился о том, чтобы запереть нас на ключ.
Преступник и опомниться не успел, потому как не ожидал такого яростного и внезапного натиска. Ему на голову обрушилась доска от дальневосточной игры вай ки, означающей микрокосм, позабытая на круглом столе японцем. Вот уж, действительно, я думаю, пред его глазами предстала вселенная с мириадами пылающих звезд. Похлеще любого фейерверка!
Но, очевидно, удар оказался не так силен, как ожидал Кинрю. Предатель выронил нож, который со звоном ударился об пол, закачался, но удержался на ногах и сознания не потерял.
— Яков Андреевич, вы целы? — бросился ко мне мой ангел-хранитель. И в ту же секунду, улучив счастливый момент, коварный незнакомец, отбив старую задвижку на раме, выскочил в открытое им окно.
— Вот черт, — выругался Кинрю и опрометью кинулся за ним следом с прыткостью дикой кошки. Я тоже последовал за моим японцем, хотя и не верил в то, что мы сможем догнать моего незваного гостя.
