Графиня вышла из комнаты, увлекая за собою Мишеля. У меня появилась прекрасная возможность заполучить в свои руки письмо графини. Я приоткрыл створки ставней и собрался уже было забраться в окно, благославляя легкомыслие графини Полянской, как дверь дома распахнулась, и во двор вышел захмелевший Семен. Я едва успел прикрыть ставни и спрятаться за яблоней, росшей неподалеку. Он прошелся рядом со мной, проверил ставни и повесил на створки замок, заперев их на ключ. Мне не оставалось ничего другого, как вернуться в карету, где меня дожидался мой верный ангел-хранитель.
— Яков Андреевич! — обрадовался золотой дракон. — Вам удалось что-нибудь выяснить?
Я перевел дух и выпалил:
— К графини прибыл посланник от командора!
— От ко… кого? — не понял Кинрю.
Я объяснил:
— От Анатолия Дмитриевича Елагина, — у меня уже не оставалось сомнений, что именно он и является бальи Мальтийского ордена, и это вовсе не слухи.
— Он имеет какое-то отношение к исчезнувшей переписке, — догадался японец.
— Вот именно, — согласился я. — Графиня написала ему письмо, которое, как я надеюсь, сможет нам многое объяснить.
— И… — Кинрю заулыбался. — Не хватает какой-то малости?
— Вот-вот, — я кивнул головой. — Письма! Я едва не вытащил его из-под носа Лидии Львовны, но все испортил ее лакей, появившийся в самое неподходящее время!
— Как я вам сочувствую, — хитрый Кинрю скосил в мою сторону свои узкие глаза. — Что-то подсказывает мне, что без меня вы не обойдетесь!
— Ты прав, как всегда, мой верный друг! И сейчас тебе, как никогда, понадобится твое великое искусство быть невидимым, — ответил я.
— Готон-но дзюцу, — прошептал Кинрю.
Я знал, что так он называет свои пять способов маскировки. Мой золотой дракон нередко рассказывал мне, как он умеет подражать земле, становиться водой, превращаться в дерево, вспыхивать пламенем и перевоплощаться в металл.
— Совершенно верно! — воскликнул я.
Спустя несколько минут я вместе с Кинрю снова очутился во дворе этого загадочного домика.
— С чего начнем? — осведомился я у японца, так как полагал, что он в таком деле гораздо более сведущ, чем я.
— С осмотра местности, — ответил японец.
Я указал ему на нужное нам окно, ставни которого оставались закрытыми. Он отрицательно покачал головой и отправился лично осматривать остальные окна. Я же остался ждать его под той самой яблоней, которая спасла меня от подвыпившего Семена.
Кинрю возвратился довольный и успокоенный. Ни одна веточка не хрустнула под его сапогом, ни один листочек не шелохнулся.
— Ну что? — спросил я нетерпеливо.
— Все идет как нельзя лучше, — сказал Золотой дракон. — Кухарка с лакеем режутся в карты на кухне, графиня с посланцем воркуют в соседней комнате. Так что, — продолжил он, — если в доме больше никого нет, то комната, в которой осталось письмо, пуста, и нам без труда удастся в нее забраться.
— Есть только одно но, — заметил я.
— Какое же? — удивился Кинрю.
— Замок.
Японец усмехнулся:
— Еще не придумали тот замок, который не смог бы открыть золотой дракон! — заявил он с гордостью.
— Тогда за дело! — скомандовал я ему.
Кинрю и в самом деле не бросал слов на ветер. Он довольно быстро справился с замком и проник в «будуар» графини Полянской. Искушавший меня пакет по-прежнему лежал на столе. Он слегка подрагивал под дуновением холодного ветра, устремившегося в комнату, как только Кинрю приоткрыл окно. Все, что происходило внутри этой комнаты, я прекрасно мог разглядеть из своего укрытия.
Кинрю взял конверт, закрыл за собой окно и прикрыл тяжелые ставни.
— Давай вернемся в карету, — предложил я ему. — И там при свете фонарика прочитаем письмо.
Кинрю согласился, и мы тем же путем вернулись обратно. Я взял письмо и осторожно раскрыл конверт, который Лидия Львовна еще не успела запечатать.
«Mon ami, — писала она. — Я безумно без Вас скучаю и считаю минуты до нашей встречи. Часы тянутся годами, и я молю Бога, чтобы он позволил быстрее увидеть Вас. Я счастлива, что в ближайшие дни мне должна предоставиться такая возможность. Не устаю твердить, что люблю Вас, и любовь моя к Вам бескорыстна. Я уповаю на то, что и Вы всегда отвечаете мне взаимностью.
Анатоль, Вы были правы, когда не хотели вовлекать в наше дело этого вора. Мы напрасно вынули его из петли. Этот мерзавец продолжает нас шантажировать и с каждым разом требует все большие суммы денег. Меня совершенно не удивляет, что в народе среди крестьян растет недовольствие военными поселениями. Несчастные! Каково им, должно быть, приходится под началом таких-то проходимцев. Я не говорю об Аракчееве, который возглавляет эту систему! Но тем не менее растрата около миллиона казенных денег — дело нешуточное. Это невольно бросает тень и на Алексея Андреевича, — когда я зачитывал эти строки, невольно мне вспомнилась речь господина в пенсне на рауте у Прокофьева, и картина понемногу стала приобретать наиболее четкие очертания. У убийцы на шее был след от петли, к тому же он также бывал у Федора Ильича на его вечерах. Так вот, значит, как они смогли купить масона-клятвопреступника. Похоже, что наш лже-Данила занимает довольно серьезный пост, если еще не вышел в отставку, хотя мальтийцам и удалось все-таки замять эту пренеприятнейшую историю. — Однако я обещаю Вам, что меры в отношении вора будут мною незамедлительно приняты. По счастию, в моем распоряжении довольно людей! — продолжала графиня. — И наша великая цель оправдывает все средства! Еще совсем немного времени, и мы бы могли не успеть. Я содрогаюсь только при мысли об этом. Подумать только, священная реликвия досталась бы масонам! Но мы, только мы ее истинные наследники. Разве не нами, Мальтийцами, был обретен Иерусалимский ковчег, земная обитель Бога? Воображаю, как горько Вам было, мой дорогой, узнать, что Иоанниты, оставшиеся в Палестине, хранители Золотой крыши, отважились передать одного из херувимов масонам. И в Риме ими уже ведутся переговоры с представителями ордена «Золотого скипетра»! На что только не толкает нужда! Я благодарю Создателя, что мы получили-таки возможность опротестовать этот недостойный договор. Увы! Но палестинцы не могут заявить об этом в открытую, и это вынуждает нас к нечестной игре. Всевышний милостив, нам стоит уповать на его справедливость! Ваша идея блестяща! Как, впрочем, и все Ваши идеи. И я склоняю пред Вами голову, как и другие Ваши последователи! Ведь, если ложа наших противников будет закрыта и распущена Государем Александром Павловичем, это будет все равно, что они сами отказались от договора!
Спешу сообщить Вам, любезный Анатоль, что в скором времени меня представят ко двору. Я даже выписала по этому случаю из Франции новое прекрасное платье из атласа любимого Вами яблочного оттенка. Мне предоставится прекрасная возможность намекнуть нашему Государю через известную Вам фаворитку о баварской переписке, компрометирующей всю деятельность Ордена «Золотого скипетра»!
