— Но…
— Никаких но, — перебил меня Елагин. — Шталмейстер вас уже на улице дожидается!
Я прекрасно понимал, что спорить с ним бесполезно, и поэтому согласился с его предложением, вопреки тому, что уходило драгоценное время, и с минуты на минуту исчезновение писем могло обнаружится. Однако я не терял надежды, что мне удастся устроить побег из барских конюшен.
— А где же Кинрю? — встревожился я, не обгаружив за дверью своего золотого дракона.
— Графиня Лидия Львовна, — мягко улыбнулся Елагин, — показывает нашему другу библиотеку.
Внутри у меня все похолодело, но я сделал вид, что ничего особенного не произошло.
На веранде меня и в самом деле ождал господин, представившийся мне шталмейстером, и еще несколько человек, собиравшихся предпринять вместе с нами эту экскурсию. Мне почему-то подумалось, что в имении Елагина исключительно все посходили с ума. Или все объяснялось лишь манией мальтийского управляющего, вообразившего себя императором?! Насколько мне было известно, шталмейстер всегда заведовал именно царскими конюшнями.
С тоской я подумал о пистолетах, брошенных в нашей комнате. Однако не оставалось ничего другого, как следовать вместе с сопровождавшими меня господами. Процессию возглавлял сам Анатолий Дмитриевич.
Мы миновали парк, каретный сарай и контору управляющего, хозяйские конюшни располагались здесь же, неподалеку. В двух шагах от этих построек я заметил еще один милый домик, судя по всему, недавно отстроенный.
— Ну вот мы и пришли, — тонкие губы командора расплылись в недоброй улыбке.
— Вы хотели показать мне своих рысаков, — напомнил я Анатолию Дмитриевичу.
— Яков Андреевич, — улыбка исчезла с его лица. — Вы проиграли!
— Что вы имеете в виду? — спросил я, стараясь держать себя в руках.
— Довольно прикидываться! — жестко сказал Елагин. — Обыщите его! — велел он одному из своих приближенных.
— Да как вы смеете! — воскликнул я. — Вы за это ответите!
— Разумеется, — вздохнул Анатолий Дмитриевич. — Но только после того, как переписка с Вейсгауптом попадет в руки к нашему благословенному Императору.
Меня окружили несколько человек, и, поскольку я продолжал сопротивляться, кто-то ударил меня по голове, да так, что я потерял сознание.
Очнувшись, я первым делом схватился за свой карман, где и должны были находиться компрометирующие письма. Разумеет— ся, мне их обнаружить не удалось.
— Зря стараетесь, Яков Андреевич, — услышал я голос как бы издалека, в голове у меня все еще шумело от полученного удара. Я повернулся в сторону, откуда исходил этот знакомый и до одури неприятный голос. За круглым белым столом в огромном кресле красного дерева сидел мальтийский бальи и невозмутимо расскладывал пасьянс.
— Как вы узнали? — осведомился я как бы невзначай, приподняв свою голову с канапе.
Анатолий Дмитриевич оторвался от карт и усмехнулся в своей привычной неприятной манере. В правой руке он сжимал пистолет и таким образом держал меня под прицелом.
— Библиотекарь заметил, как вы покидали книгохранилище, — ответил он. Я вспомнил, как в вестибюле тихонько скрипнула дверь. — Даже не знаю, как вам удалось справиться с замком в одиночку! Или вам ваш японец помогал? — поинтересовался Елагин.
Из его слов я заключил, что придворный библиотекарь не заметил Кинрю, и уже это меня порадовало.
— К сожалению, охранник не может сказать ничего вразумительного. Этот негодяй признался, что спал на посту! — возмутился Елагин. — Этим он и объяснет тот факт, что абсолютно не помнит, как оказался связанным. Кольцов, признайтесь, вы владеете какими-то неизвестными мне приемами?
— Где Кинрю? — спросил я в ответ.
— В надежном месте, — снова усмехнулся бальи. — Но вы так и не ответили на мои вопросы!
— Разумеется, владею, — промолвил я. — Я же масон, посвященный в одну из рыцарских степеней, а не какой-то мальтиец! — добавил я презрительно. — И потом, неужели вы думаете, что какой-то азиат смог бы справиться с вашим агентом? — выгораживал я Кинрю.
— Ну, ну, — задумчиво произнес Елагин.
Я перевел взгляд на окна и определил, что, по всей видимости, нахожусь в том самом домике, который заметил накануне. Однако на окнах появились решетки, и это напомнило мне о Мирином сне. Клетка, конечно, была не золотая, но от этого легче не становилось!
— Я полагаю, вам здесь понравится, — самодовльно сказал бальи, вышел из-за стола и направился к двери, продолжая держать меня под прицелом. — Поживете здесь некоторое время, — добавил он. — Пока все не утрясется, и графиня не передаст ваши письма по назначению.
При этих словах мне сделалось особенно больно, потому как я до сих пор не мог позабыть русалочьих глаз предательницы. Хотя и не ожидал ничего другого!
За Елагиным захлопнулась дверь, а мне оставалось лишь закончить его пасьянс. Я выглянул в окно, во дворе прогуливались вооруженные охранники, и не было никакой возможности для побега. В этой ситуации я мог уповать только на помощь своего бесстрашного золотого дракона, если, конечно, ему удастся выбраться из когтей Елагина!
Стемнело, и я слегка задремал. Но меня разбудил какой-то шум под окнами. Мне показалось, что я различил топот чьих-то ног, а затем шум падающего тела. Потом мне послышался чей-то сдавленный стон, и я поспешил к окну.
Сквозь решетки я разглядел взъерошенного Кинрю, в руке он держал мой пистолет к которому так тщательно подгонял отлитые старым индийцем пули. Оба охранника, обезоруженные, лежали у его ног. Их пистолеты японец отбросил на недоступное для мерзавцев расстояние.
— Что ты с ними сделал, Кинрю? — спросил я обрадованно.
— Ничего особенного, — ответил японец. — Одного оглушил, а со вторым пришлось повозиться немного и попрактиковаться в дакэн-тайдзюцу, — насколько я понял, Юкио имел в виду приемы рукопашного боя.
— Как тебе удалось выбраться? — поинтересовался я.
— Все так же, — скромно ответил он. — Яков Андреевич, довольно разговаривать! — взмолился Кинрю. — Подойдите-ка лучше к двери, я попробую вызволить вас отсюда!
Я поторопился выполнить его просьбу, в замочной скважине что-то заскрипело, и через несколько минут я уже был на свободе.
— Где письма? — спросил Кинрю, как только мы удалились от домика на достаточно безопасное расстояние и укрылись в саду.
— У Елагина, — мрачно ответил я. — А где графиня?
— Но мне Анатолий Дмитриевич сказал, что вы, Яков Андреевич, покинули усадьбу вместе с Полянской, — сказал Кинрю. — Насколько я понимаю, — добавил он, — Лидия Львовна уехала.
— И, как я полагаю, в Санкт-Петербург, — хмуро заметил я. — Следовательно, переписка уже не у Елагина, а на пути к Его Императорскому Величеству, — пришлось констатировать мне с прискорбием.
