Проходя мимо Колганова, он как бы зацепился рясой за его стул, склонился, чтобы ее оправить, и что-то шепнул Ивану Парфеновичу на ушко.
Я поджидал отца Макария у дверей княгини Титовой. Мне не было слышно, о чем они разговаривали, да я и не старался подслушать их разговор. Меня больше интересовало, что прошептал священник на ухо господину Колганову.
Наконец дверь отворилась. Из комнаты Ольги Павловны пахнуло нюхательными солями и ароматом ладана, которым, вероятно, пропахла ряса отца Макария.
Священник вышел из будуара вдовы.
– Что вы здесь делаете? – строго осведомился он, обращаясь ко мне.
– Мне надо с вами поговорить, – ответил я ему.
– Княгиня сообщила мне, что вы и ее уже замучили расспросами, – сказал священник. – Так что же вам угодно знать?
– В чем исповедался вам Иван Парфенович Колганов, – ответил я отцу Макарию напрямик.
– Да вы с ума сошли! – воскликнул он, полный праведного негодования.
– Это имеет отношение к убийству? – осведомился я.
– Н-нет! – ответил отец Макарий. – И учтите, молодой человек, что я не собираюсь разговаривать с вами на эту тему! – отрезал он категорично и ушел исполнять свой долг в отношении покойника.
Мне не оставалось ничего другого, как временно отступить.
Однако я был уверен, что рано или поздно, но этот вопрос обязательно прояснится.
Я решил удостоить визитом Миру и заодно разузнать, что ей известно об индийской жемчужине.
Мира встретила меня в муслиновом черном платье с атласным бие, круглый вырез ее короткого лифа был окаймлен рюшью из лент. Из под пышных рукавов верхнего платья выглядывали узкие, отделанные атласом рукава нижнего платья.
Волосы у нее были зачесаны наверх и ниспадали на лоб в виде очаровательных колечек. Прическу венчала атласная тока, сколотая булавками из черного жемчуга.
Индианка мягко ступала по паркетному полу ножками, обутыми в черные башмачки с такими же жемчужными пряжками. Она зябко куталась в узкую индийскую шаль.
– Яков Андреевич, мне страшно, – прошептала Мира побелевшими губами.
– Мира, я же уже говорил тебе, что бояться нечего, – ответил я, как можно увереннее.
– Мне надо вам кое-что рассказать, – с сомнением произнесла моя индианка.
– Что именно? – сердце мое забилось в предчувствии какого-либо важного для дела открытия.
– Насчет жемчужины, – ответила девушка, – и наших обычаев!
– Очень интересно! – признался я.
– Этот камень стал талисманом, – промолвила индианка, указав на пряжку своего башмака. – Считается, что жемчужина, рожденная из слез индуистского бога Луны, способна исполнять человеческие желания, – сказала она.
– А какое это имеет отношение к нашему делу? – не понял я.
Мира не обратила внимания на мой вопрос и загадочно продолжила: «Рожденная из ветра, воздуха, молнии и света, да защитит нас от страха раковина, рожденная золотом, – жемчужина! Это драгоценный камень, продлевающий жизнь!»
Я смутно начал понимать, что индианка цитирует «Веды».
– И все-таки, к чему это? – перебил я ее.
– К тому, – отвечала Мира, – что в Индии жемчужину вешают на шею молодому брахману, чтобы он избежал трех несчастий: страха, гнева богов и демонов! И для того, чтобы смог прожить долгую жизнь, – добавила она загадочно. – Возможно, – предположила Мира, – жертвоприношение было нужно для посвящения…
– Сомневаюсь, – ответил я. – Эта версия не понравилась мне с самого начала, и даже твои слова не убедили меня!
– Я и сама не уверена, – ответила моя индианка, заглядевшись в окно. Снег, по-прежнему, ее завораживал. Она до сих пор не знала даже, с чем можно было его сравнить. – Но мне кажется, – добавила Мира, – что я обязана была вас предупредить!
– Ты поступила правильно, – ответил я.
– Я раскладывала астрологические таблицы, – сказала Мира.
– Положение светил мне не нравится, – продолжала она.
– О чем ты? – встревожился я. Мне было известно из опыта, что Мирины предсказания имели обыкновение сбываться!
– Я вижу смерть, – мрачно пророчествовала индианка. – Насильственную смерть, – уточнила она.
– Ты имеешь в виду новое убийство? – осведомился я.
– Да, – кивнула Мира, и я увидел, как жемчужная булавка переливается перламутром у нее в волосах на черной бархатной токе.
Мне сделалось жутко и я вспомнил древний масонский гимн, чтобы немножечко подбодрить себя: «Братья, гоните мрачность и страх, Света ищите в ваших сердцах!»
Однако я не почувствовал прилива мужества. Но, тем не менее, у меня не оставалось иного выхода, как продолжить свое расследование, и я отправился к индийским брахманам.
В их комнате я застал Лаврентия Филипповича Медведева, который в сотый по счету раз допрашивал несчастных индусов и в третий раз обыскивал их на предмет пропавшей жемчужины.
– Лаврентий Филиппович, – обратился я к нему, – не соблаговолите ли вы оставить нас наедине с иностранцами?
– А вам не страшно, Яков Андреевич? – усмехнулся Медведев.
Его наглость постепенно начинала выводить меня из себя, словно он и забыл совсем, к какой могущественной организации я принадлежу.
– Не страшно, – ответил я сдержанно.
– Как знаете, – пожал плечами Лаврентий Филиппович и вышел из комнаты, убранство которой удивило меня своей простотой.
На деревянном комоде я увидел знакомую мне статуэтку Шивы, такая же – принадлежала Мире и стояла в нашей гостиной с Санкт-Петербурге.
– Мы никого не убивали, – заявил Агастья и уселся прямо на паркетном полу.
– Но вы ведь приносите жертвы Индре? – осведомился я.
– Да, – ответил Мадхава. – И не только Индре, но и другим богам! – добавил он. – Но это совершенно безобидные ритуалы… – брахман прижал руки к груди.
– Не могли бы вы рассказать об этом подробнее, – попросил я брахмана. Эта история все более и более меня занимала, но от этого не переставала казаться опасной.
– Пожалуйста, – с легкостью согласился он. Мадхава был так измучен перепалкой с квартальным, что готов был на все, что угодно, лишь бы тот оставил его в покое. Похоже, что во мне брахман видел ту самую последнюю спасительную соломинку, за которую хватается утопающий. – Ритуал жертвоприношения заключается в том, что жрецами разжигается божественный огонь, – начал он, – затем приносится в жертву грихта, очищенное масло, – продолжил Мадхава. – Потом хотар и брахман обмениваются загадками и приносят в жертву богу сок сомы.
– Что это за сок? – поинтересовался я, Мира, как ни странно, о нем мне никогда не рассказывала.
