– Несомненно, – ответил я. – Но…
– Я собираюсь учинить Никите Дмитриевичу допрос, – перебил меня Медведев.
Я подумал, что допрос будет непременно с пристрастием.
– Могу ли я при этом присутствовать? – осведомился я.
– Если желаете, – пожал плечами Медведев. Он взял со стола бархатную коробочку и захлопнул ее со звонким щелчком.
В этот самый момент в гостиную и вошел Никита Дмитриевич.
– Вы очень кстати, – широко улыбнулся Лаврентий Филиппович.
– У меня к вам есть несколько вопросов, – добавил он.
Мы с Сысоевым переглянулись.
– В чем дело? – осведомился Никита Дмитриевич. Он только что вышел из спальни княгини, которая отдавала ему очередные распоряжения. Но Ольга Павловна по просьбе Лаврентия Филипповича удержалась-таки и ничего не сказала ему о лакейской находке. Поэтому управляющий имением пребывал в блаженном неведении, относительно туч, сгустившихся у него над головой.
– А дело, милейший, вот в чем, – ответил Медведев и снова раскрыл коробочку.
– Не понимаю, – изумленно проговорил Никита Дмитриевич, уставившись на чудо-жемчужину. – Вы нашли подарок князя Николая Николаевича? – осведомился он.
– Совершенно верно, – подтвердил Медведев. – И знаете где? – невинно осведомился он, хлопая своими золотисто-оранжевыми ресницами.
– Где? – встревоженно осведомился Сысоев, подозревая неладное.
– В вашей спальне, – развел ручищами Лаврентий Филиппович.
– А, – протянул Сысоев, – нечто в этом роде я и подозревал, – он опустился на стул красного дерева.
– Итак, – начал Лаврентий Филиппович, – зачем вы убили князя?
– Я?! – лицо Сысоева побагровело.
– Успокойтесь, Никита Дмитриевич, – попросил я его и положил ему руку на плечу. – Это у Лаврентия Филипповича просто такая манера вести беседу…
– Я никого не убивал! – воскликнул управляющий.
– А жемчужину затем украли? – спросил Медведев, кивнув на коробочку, которая продолжала лежать на столике. – Дети голодают? – осведомился он.
– У меня нет детей, – устало произнес Никита Дмитриевич.
– Так значит для другой какой-то надобности? – предположил Лаврентий Филиппович.
– Я впервые вижу эту жемчужину, – чеканным голосом ответил управляющий.
– Ой ли? – не поверил Медведев. – А англичанку зачем…
того-с?
– Вы бредите! – потерял, наконец, терпение Сысоев.
– Попрошу не оскорблять! – добродушно проговорил Медведев.
Мне показалось, что он и сам не верит в то, что Никита Дмитриевич мог совершить хотя бы одно из перечисленных им преступлений. – Кстати, а где вы были около двух часов назад? – осведомился он.
Тогда Сысоеву пришлось пересказать Лаврентию Филипповичу все то, что он уже поведал мне.
– Так, так, так, – пробормотал Медведев. – Очень интересно! А потом что вы делали?
– Потом, – Сысоев замялся, – я некоторое время провел у себя в комнате, – со вздохом ответил он.
– Значит, – подытожил Медведев, – алиби у вас никакого нет…
– Я бы на вашем месте занялся Гродецким, – посоветовал я Лаврентию Филипповичу.
– Я не нуждаюсь в ваших рекомендациях, – холодно проговорил квартальный, блеснув глазами.
– Тогда я иду в комнату мисс Браун, – ответил я. – Вы со мной? – спросил я Сысоева.
– Разумеется, – ответил он.
– Без меня туда никто не пойдет, – заявил Лаврентий Филиппович. – Так что вам, господа, придется подождать, пока я верну жемчужину владелице, – добавил он.
– А что сейчас делают дети? – осведомился я. – И с кем они?
– С Грушенькой, – ответил Лаврентий Филиппович. – Барыня-то – особа чувствительная, – добавил он. – Осерчала она было на ключницу, да простила… Как ей без наперсницы-то? Особливо теперь! Тем более, что вы, – Медведев ткнул в меня пальцем, – с вашей индианкой, похоже, не имеете никакого отношения к убийству Николая Николаевича…
– Я рад, что вы, наконец-то, это поняли, – заметил я.
– Так считает княгиня, – сказал Медведев. Он спрятал коробочку в карман сюртука и вышел из комнаты, оставив нас с Никитой Дмитриевичем наедине в гостиной.
– Выезды еще не расчистили? – осведомился я.
– Думаю, что к завтрашнему утру управимся, – ответил Сысоев. – Так что, – добавил он, – вам, кажется, недолго осталось терпеть весь этот кошмар!
Не успели мы обменяться и парой реплик, как вернулся Лаврентий Филиппович.
– Яков Андреевич, – деловито поинтересовался он, – вы еще не передумали осматривать тело мисс Браун?
– Разумеется, нет, – ответил я.
Медведев отпер дверь ключом из связки, которую он повсюду носил с собой. Мы с Никитой Дмитриевичем вошли в комнату вслед за ним. От мертвой тишины, царствующей здесь, нам с ним сделалось жутко.
В комнате ничего не изменилось со смертью ее хозяйки. Мебель стояла по-прежнему на своих местах, после того, как в комнате поработала горничная, на ней не осталось ни единой пылинки, рояль был раскрыт, словно мисс Браун вот-вот собиралась сесть за него и вновь заиграть свою Дюссекову сонату…
Однако Мери-Энн лежала неподалеку, на вощеном полу, который сверкал в лучах утреннего солнца. Глаза ее были широко раскрыты, волосы рассыпались по плечам, из-под темного, тяжелого платья выглядывала обнаженная щиколотка. На виске у нее алела маленькая ранка, ставшая для англичанки смертельной.
Я осмотрел комод, возле которого лежало тело мисс Браун.
Угол его, и в самом деле, был перепачкан в крови. Поэтому я рассудил, что предположение Медведева о падении англичанки оказалось весьма справедливым. Оставалось только выяснить, было ли это падение случайным?
Я заключил, что – нет, потому как платье ее было измято и порвано.
– Следы борьбы? – предположил Лаврентий Филиппович. – Не с вами ли сражалась мисс Браун? – осведомился Медведев у управляющего.
– Я же вам говорил, что слышал голос, который…
– Мало ли кто и что говорит? – усмехнулся квартальный. – Мне тут намедни один убийца рассказывал, что ему призрак являлся… А вы говорите голос, – развел руками Лаврентий Филиппович. – Не ваш ли?
– Нет, это превосходит всяческие границы! – Сысоев схватился руками за голову.
– Да ладно вам, не серчайте, – примирительно произнес Медведев, – обязанности у нас такие, – выдохнул он.
Сысоев ничего не ответил, его и так мутило при виде мертвого тела, а тут еще Лаврентий Филиппович со своими инсинуациями…
В этот момент на пороге появился отец Макарий, по-прежнему в длинной рясе, которая делала его похожим на ворона.
