– Господин Юкио, – взорвался Лаврентий Филиппович, – а вы-то здесь откуда?!
– Разве вы не знаете, господин квартальный, – усмехнулся я, – что Кинрю умеет проходить сквозь стены?
– А!.. – Медведев раздраженно махнул рукой, давая понять, что с нами в любом случае разговаривать бесполезно. – Господа индусы, вы свободны! – добавил он, развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
– Чудеса! – воскликнул Мадхава. – Яков Андреевич, – догадался он, – это, наверное, вы постарались?!
– Немного, – скромно ответил я. – Кинрю, – обратился я к моему ангелу-хранителю, – ты и здесь никому не даешь покоя?!
– Очень занимательная игра, – сказал Агастья. – Мы очень благодарны нашему новому другу, – индиец кивнул в сторону Кинрю, – что он научил нас в нее играть!
Говоря откровенно, я до сих пор не мог толком ее освоить.
Игра эта имела свой философский смысл, но сколько бы я ни соперничал в ней с моим Золотым драконом, ни разу мне не удалось обыграть его. Хотя я должен был признать, что однажды эта игральная доска, разделенная на квадратики, спасла мне жизнь, когда японец использовал ее не по своему прямому назначению, а как орудие, которым он оглушил моего противника – брата Алавиона, продавшегося мальтийцам.
Японец оторвал свой взгляд от доски, в нем читалась такая тоска, что мне стало нехорошо. Я в очередной раз заметил, что смерть англичанки произвела на него слишком сильное впечатление.
Вдруг раздался громкий стук в дверь.
– Войдите! – воскликнул встревоженный Мадхава. Индийцы уже привыкли ждать в этом доме одних только неприятностей.
В комнату влетела раскрасневшаяся, взволнованная Грушенька, на которой лица не было.
– Беда! – вскричала она. – С Ольгой Павловной совсем плохо!
– Что случилось? – спросил Кинрю.
– Барыня заболела, – всхлипнула Грушенька и утерла глаза косынкой. – Жар у нее, – объяснила она. – А доктора-то нет! – всплеснула руками ключница. – И послать за ним никак нельзя! Я уже у Никиты Дмитриевича спрашивала…
– Ну, а мы-то чем можем помочь? – осведомился я.
– Госпожа Мира говорила мне, что когда-то она занималась врачеванием… – промолвила девушка с мольбою в голосе.
– Но княгиня же ей не доверяет, – проговорил я недоуменно.
– Я уже уговорила ее, – ответила Грушенька.
– Но тогда тебе надо переговорить с Мирой, – пожал я плечами. Однако эта идея мне совершенно не нравилась. Я опасался, что если болезнь серьезная, и, не приведи, Господи, княгиня скончается, то в ее смерти обвинят мою индианку.
– Я уже разговаривала с ней, – вздохнула юная экономка. – Но барышня чего-то боится!
«И правильно делает», – подумал я.
– Но у нее есть для этого некоторые основания, – ответил я вслух.
– Она сказала, – продолжила Грушенька, – что согласится осмотреть Ольгу Павловну, если вы дадите свое согласие…
– Но…
– Соглашайтесь, – вмешался Мадхава, – я надеюсь, что все обойдется… Мы тоже поможем, у нас имеется некоторый опыт.
– Княгиня ни за что вас к себе не подпустит! – воскликнул я.
– Так вы позволите, Яков Андреевич? – в комнату вошла моя Мира, которая, судя по всему, дожидалась за дверью.
– Да разве я могу тебе отказать? – проговорил я со вздохом.
– Все будет хорошо, – сказала индианка уверенно.
Княгиня Ольга Павловна Титова и в самом деле была совсем плоха. Глаза у нее лихорадочно блестели, щеки горели нездоровым румянцем, она кашляла в свой платок, на котором алели свежие пятна крови, и тяжело, со свистом дышала.
«Неужели чахотка?!» – мысленно ужаснулся я.
– У вас были проблемы с легкими? – осведомился я у княгини.
– Да, – с трудом проговорила она. – Я каждый год ездила с покойным князем на воды.
– Вас наблюдает врач?
– Разумеется, – ответила Ольга Павловна и снова закашлялась.
– Я могу вас осмотреть? – спросила Мира.
Княгиня Титова нехотя согласилась. Когда Мира коснулась рукой ее разгоряченной груди, Ольга Павловна застонала от боли. Моя индианка нахмурилась, и я понял, что дело совсем неладно, в очередной раз пожалев, что позволил Мире во все это вмешаться.
Индианка сосредоточенно делала свое дело, осматривала больную и задавала вопросы.
– Княгиня, вы серьезно больны, – констатировала она.
– Это мне и без вас известно, – проворчала старуха, кутаясь в пуховую шаль. Ольга Павловна дрожала под ней, потому как ее мучила лихорадка.
Мира сделала вид, что пропустила ее грубое замечание мимо ушей. С больными моя индианка всегда была снисходительна.
– Вы больны якшмой, – проговорила она. – Это серьезное заболевание легких.
– Вы вылечите меня? – недоверчиво спросила княгиня, когда Грушенька подправила на ней пуховое одеяло, казавшееся огромным кипельно-белым облаком.
– Если на то будет воля великого Твашатары, – скромно сказала Мира.
– Кого-кого? – хриплым голосом переспросила Ольга Павловна.
– Одного из индийских богов, – ответил я. Мира говорила о боге-мастере…
– Язычники, – укоризненно прошептала княгиня.
– Мне потребуется помощь ваших гостей, – сказала Мира задумчиво.
– Каких гостей? – еле слышно спросила Ольга Павловна.
– Мадхавы с Агастьей, – отчеканила Мира.
Княгиня перекрестилась. Я подумал даже, что Титова откажется. Но воля к жизни, как видно, оказалась сильнее ее предрассудков.
– Хорошо, – пробормотала она.
В коридоре я осведомился у Миры, что она собирается делать с княгиней. Вся эта ее затея мне очень не нравилась, тем не менее я старался казаться спокойным.
Индианка прислонилась спиной к стене, облицованной бледно-желтым мрамором. Она отражалась в зеркальной двери напротив, поэтому создавалось какое-то иррациональное впечатление, будто бы Мира была была в этом холле не одна.
Она тоже это заметила и улыбнулась своему отражению.
– Не волнуйтесь, Яков Андреевич, – промолвила индианка. – Я собираюсь провести магический ритуал исцеления…
– Что?! – Я схватился руками за голову. – Ты с ума сошла!
– Нет, – возразила Мира и покачала головой. – Княгине станет намного лучше, и она будет нам доверять! Кто знает, что ей известно?! Возможно, она сможет помочь вам в вашем расследовании!
– А ты уверена, что справишься с этим? – засомневался я.
– Абсолютно! – сказала Мира. Я не заметил на ее красивом лице и тени волнения.
– Что ж, будь по-твоему! – выдохнул я.
