– Он не собирался уезжать из России, – выдохнула кузина.
– Яков, ты меня утомил, – констатировала она. – Разделывайся скорее с этим делом и приезжай ко мне отдыхать!
Тебе надо окунуться в новости светской, салонной жизни!
Иначе ты, милый братец, просто зачахнешь на корню!
– Хорошо, хорошо, – согласился я. – Только скажи мне, Божена Феликсовна, каков из себя этот Александр Новицкий?
– Ну, – кузина снова задумалась, – портретистка-то из меня не очень… – протянула она.
– А ты, милая, в двух словах, – попросил я ее.
– Светловолосый, – задумчиво проговорила Божена, – черноглазый, усов не носит, одевается франтом… Черты лица аристократические… Ну, словом, картинка!
– А адреса ты, случайно, его в Москве не знаешь? – осведомился я.
– Нет, – снова нахмурилась Божена Феликсовна. – Это уже, Яков, дело твое. Если он тебе так нужен – найдешь!
– И то верно! – вынужден был согласиться я.
По дороге домой я купил огромный букет цветов и в благодарность отослал их кузине. Я чувствовал, что Божена Феликсовна за мои неосторожные слова в глубине души все-таки прятала на меня обиду.
На другой день я уже выехал в Москву, оставив своего ангела-хранителя, вопреки всем его протестам, дома. Мира на меня тоже втихомолку дулась, она до последнего надеялась, что я все-таки возьму ее с собой.
На улицах снег был разбит в песок, тротуары по-весеннему забрызганы грязью из луж, смурные извозчики туда-сюда сновали, кареты толкались…
Я и дня в Москве не успел пробыть, как мне захотелось обратно домой, под нежное крылышко к мой милой индианке. Ее взбалмошность в сравнение не шла с уличной московской возней и сутолокой!
Первым делом мне пришлось заехать в комендантскую канцелярию, чтобы заглянуть в список приезжающих, куда внесли и меня самого. Здесь служил один мой тайный агент, которому я немного приплачивал.
Божена Феликсовна Зизевская, как всегда, оказалась права.
Александр Новицкий гостил в Москве уже около месяца. Если он и был тем самым человеком, который оклеветал меня… Я полагал, что тогда ему точно не поздоровится!
В Москве я решил остановиться у своего старого друга гусарского поручика Виктора Заречного, которому я однажды помог отыграться в карты, чем, можно сказать, спас его от грозившего катастрофического разорения. Это случилось как раз тогда, когда я расследовал дело о Иерусалимском ковчеге, когда возник спор о нем с русскими иллюминатами. Тогда мне впервые и довелось познакомиться с мальтийским бальи…
Иногда, когда я вспоминал графиню Полянскую – его доверенное лицо – с ее русалочьими глазами, у меня до сих пор обрывалось что-то в груди. Однако она так и осталась верна своему Елагину!
Мне оставалось только радоваться, что моя милая Мира не умеет читать мысли на расстоянии. Хотя ее и называли прорицательницей, я уповал на то, что любовь слепа!
Виктор писал мне, что переехал с Пречистинского бульвара, где я гостил у него когда-то, в дом на Тверской, располагавшийся неподалеку от большого особняка князя Прозоровского на углу Тверской улицы и Малого Гнездниковского переулка.
Я остановил извозчика и велел ему ехать прямиком к Заречному.
– Яшка! – хлопнул меня по спине мой старый приятель. – Сколько лет? Сколько зим? Какими судьбами тебя в Москву-то занесло?! – спросил он меня обрадованно. Виктор Заречный хорошими манерами никогда не отличался, а со мною и вовсе не считал нужным вести себя прилично.
– Дела у меня, Виктор, – ответил я.
– Ну, – протянул Заречный обиженно. – Я так и знал! Нет чтобы старого друга просто так, от нечего делать, проведать!
– Виноват, каюсь, – проговорил я с улыбкой.
– Иван, шампанского! – велел Заречный. Душа у него всегда была широкая! При себе Заречный всегда имел свой высокий, круглый кивер с кутсами – веревками и шнурами. Мне почему-то подумалось о том, что кивера в России ввели, в общем-то, совсем недавно, только при Александре I, до этого в русской армии по-старинке носили треуголки. – И что же за дело привело тебя к нам в Москву? – обратился он ко мне.
– Надеюсь, не карточного шулера ловить приехал, – блеснул Заречный белозубой улыбкой.
– Нет, – я покачал головой и вкратце описал ему историю с паном Гродецким, насколько мне позволяли мои масонские обязательства…
– Ну и дела! – присвистнул Заречный. – А Гродецкого-то твоего я знаю!
Если бы случилось землетрясение, то вряд ли бы оно меня удивило больше, чем его слова.
– Откуда же? – вслух изумился я.
– Да мы с ним под Аустерлицем в одном полку служили! – воскликнул гусарский поручик Виктор Заречный. – Правда я его лет четырнадцать уже не видел до недавнего случая!
– Какого такого случая? – поинтересовался я.
– Да встретился я с ним на днях в кабаке, а у него – дуэль! Секунданты нужны… Ну, я и пришел на выручку! – ответил Заречный.
– Когда дуэль?! – воскликнул я. – С кем?!
– Постой-ка! – Заречный наморщил лоб. – Кажется, с каким-то Новицким!
Мои предположения оправдывались. Александру Новицкому нужен был полулегальный способ, чтобы устранить неудачливого исполнителя, и он не придумал ничего лучше, как устроить дуэль!
Я невольно подумал о том, как радовался Иван Парфенович Колганов, когда пан Гродецкий неожиданно под покровом ночи тайно выехал из имения… Как говорится, как аукнется – так и откликнется!
– А когда? – снова поинтересовался я.
– Завтра на рассвете, – пожал плечами Заречный.
Я опасался, что Новицкий передумает и устроит дуэль, а если называть вещи своими именами, убийство, немного раньше.
– Мы должны немедленно выехать на место, где должна состояться эта дуэль! – воскликнул я.
– Ну, должны, так должны! – не стал возражать Заречный, разливая по бокалам игристое полусладкое вино. – Яков, – обратился он ко мне, – что мне в тебе не нравится, так это твое паникерство!
Мы выехали из дома в ночь на экипаже моего друга. Поединок должен был состояться за городом, неподалеку от одного малоизвестного постоялого двора, пользующегося в узком кругу довольно скандальной славой.
В трактире я узнал, что, якобы, сегодня здесь стрелялись два дворянина; стрелялись на смерть и без секундантов; и тело убитого будто бы еще лежало на деревянном столе в одной из комнат, а завтра его должны были тайно отсюда вывезти.
Я потребовал у хозяина постоялого двора, чтобы он показал мне убитого. Мужик было заартачился, но я ему хорошо заплатил… Убитый и в самом деле оказался Гродецким, которого я узнал с первого взгляда, но при нем не было никаких документов.
Тогда мы с Заречным отправились по каретному следу, единственному, который явственно различался в этой местности на снегу.
