Чем можно подкрепить заявления Жукова?
Да ничем.
А вот простейшей проверки эти заявления не выдерживают.
Более двух десятилетий кремлевские секретари вели «Журнал записи лиц, принятых И.В. Сталиным». Все посетители зарегистрированы: время входа, время выхода. Эти записи опубликованы полностью в журнале «Исторический архив» в 1994-1997 годах. Документ решительно опровергает Жукова и тех, кто за него сочинял «Воспоминания и размышления».
Вопросами подготовки войны Сталин занимался упорно и ежедневно минимум 17 лет. С каждым годом он все больше и больше времени уделял этой проблеме. Судя по записям, начиная с ноября 1938 года кабинет Сталина превратился в главный мозговой центр предстоящей войны и Мировой революции. Редко мелькнет в списке приглашенных чекист, дипломат или прокурор, остальные — те, кто будет воевать, и те, кто будет их обеспечивать. Но если и бывали иногда в кабинете Сталина чекисты, дипломаты и прокуроры, то из этого вовсе не следует, что с ними Сталин только о вечном мире толковал...
Перед каждым, кто читал эти записи, открывается грандиозная картина подготовки к великому столкновению. Вот осенью 1940 года Сталин пригласил к себе конструктора-оружейника Шпагина Георгия Семеновича. Пока никто не сумел найти упоминаний о личных встречах Гитлера с конструкторами стрелкового оружия. А Токарев, Дегтярев, Симонов, Горюнов — постоянные гости в кабинете Сталина. О чем говорил Сталин со Шпагиным? Мы этого не знаем и не узнаем никогда. Но результат налицо. С середины 1941 года до конца войны германская промышленность произвела 935, 4 тысячи пистолетов-пулеметов. Их надо было использовать на многих фронтах от Норвегии до Африки, от Нормандских островов до калмыкских степей. А промышленность Советского Союза за то же время произвела 6173,9 тысячи пистолетов-пулеметов. Это были в подавляющем большинстве ППШ-41. Официально — пистолет-пулемет Шпагина 41-го года. В народе — «папаша». Их применяли только на одном фронте — против Германии и ее союзников. Гитлеровский министр вооружений и боеприпасов А. Шпеер вспоминал: «Солдаты и офицеры дружно жаловались на перебои в снабжении их стрелковым оружием. Особенно им не хватало пистолетов-пулеметов, и солдатам приходилось пользоваться трофейными советскими автоматами. Этот упрек следовало целиком адресовать Гитлеру. Как бывший солдат Первой мировой войны он упорно не желал отказываться от традиционного и хорошо знакомого ему карабина... Он откровенно игнорировал разработку и производство новых видов стрелкового оружия» (Альберт Шпеер. Воспоминания. Смоленск, 1997. С. 436-437).
Гитлер до конца войны так и не понял роли пистолетов-пулеметов. Ставка на винтовки прошлого века дорого обошлась Гитлеру и его армии. А Сталин понял значение пистолетов-пулеметов в конце 1939 года, в 1940 году по его приказу были разработаны надежные, предельно простые в изготовлении, обслуживании и боевом применении образцы, а в 1941 году началось массовое производство. Кстати, коммунистическая пропаганда все ставит с ног на голову. Если верить коммунистам, то у немцев было множество автоматов, а наш солдатик обходился винтовкой прошлого века. Но дело обстояло как раз наоборот.
А вот Сталин говорит с конструктором Шавыриным. Мы тоже не знаем, о чем шла речь. Но можем догадываться. По результатам войны. Советский Союз вступил в войну с первоклассным минометным вооружением. Ничего равного и близкого шавыринскому 120-мм миномету в германской армии не было. Немцам пришлось копировать советский образец по захваченным в Запорожье чертежам. Непонимание Гитлером и понимание Сталиным роли минометов в войне можно подтвердить цифрами. За время войны в Германии было выпущено 68 тысяч минометов, в Советском Союзе — 348 тысяч более мощных и более совершенных минометов. Это больше, чем во всех армиях мира, вместе взятых. В 1943 году Красная Армия получила 160-мм миномет И.Т. Тиверовского. Вес мины — 40,5 кг. Ничего даже отдаленно напоминающего это сверхмощное оружие не появилось ни в Германии, ни в одной другой стране ни до конца войны, ни до конца ХХ века.
Прием продолжается. В кабинете Сталина конструкторы Шпитальный, Комарицкий, Таубин, Березин. Мы можем судить о последствиях этих встреч, сравнив советское авиационное вооружение с германским. В 1937 году в Испании гитлеровцы снимали со сбитых советских самолетов скорострельные авиационные пулеметы Шпитального — Комарицкого, которые были приняты на вооружение Красной Армии еще в 1932 году. Германские конструкторы так и не сумели к концу войны создать ничего равного и даже близкого. И скопировать тоже не смогли.
В кабинет Сталина входят авиационные конструкторы Яковлев, Ермолаев, Ильюшин, Петляков, Поликарпов, Таиров, Сухой, Лавочкин. Не все сразу. У Сталина — индивидуальный подход. Даже Микояна принимал отдельно, а через два месяца — Гуревича. Хотя МиГ — это единый и неделимый Микоян и Гуревич. Но Сталину надо послушать каждого в отдельности. За конструкторами самолетов — конструкторы авиационных двигателей Микулин и Климов. Вот в узком кругу Сталин беседует с самыми знаменитыми летчиками, затем с высшими авиационными командирами. Тут же — снова с конструкторами самолетов и двигателей.
Редко найдешь день, когда в кабинете Сталина не побывал бы нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин. Иногда глаза протираешь: Шахурин и снова... Шахурин. А это он просто в сталинский кабинет по два захода в день делал. Часто Шахурин не один, а с заместителями Дементьевым, Ворониным, Баландиным. Тут же и директора крупнейших авиационных заводов. И генералы — непрерывной чередой.
Нарком вооружений Ванников — частый гость.
И вдруг — некто Москатов. Разговор с ним — за полночь. Кстати, в этот день, 4 октября 1940 года, Сталин уже переговорил в своем кабинете с наркомом обороны, начальником Генерального штаба, начальником Главного артиллерийского управления, тремя заместителями начальника Генерального штаба, наркомом вооружений, начальником Главного управления ВВС, конструкторами Таубиным, Шпитальным и Шпагиным. День не особенно напряженный. В списке только 20 человек. И последний — Москатов. Кто же такой? Нет такого среди генералов. И конструктора такого вроде не было. Москатов, Москатов... А ведь где-то такой встречался. Ну-ка по справочникам пройдемся. Ах да! Петр Григорьевич. Как же, как же. «...С октября 1940 нач. Главного управления трудовых резервов при СНК СССР». Вот оно что.
С 3 октября 1940 года в Советском Союзе обучение в высших учебных заведениях и в старших классах обыкновенных школ стало платным. Вводилась эта мера в связи с тем, что благосостояние трудящихся ужасающе повысилось и деньги трудящимся все равно девать некуда. По просьбе этих самых трудящихся родное правительство им подарочек подбросило. Мгновенно школы опустели. Чтобы миллионы подростков зря по улицам не шатались, для них были открыты особые «учебные заведения». При военных заводах. В эти «учебные заведения» забирали, не спрашивая хотения. По мобилизации. Побег несовершеннолетних пацанов и девчонок из «учебных заведений» карался по всей строгости Уголовного кодекса. «Учебное заведение» давало профессию. Не ту, которая нравится, а ту, которая в данный момент требуется данному танковому или оружейному заводу. «Обучение» предусматривалось не простое, а «в сочетании с выполнением производственных норм». Потом за это «обучение» надо было с любимой Родиной расплатиться — четыре года отпахать на родном заводе без права выбора места, профессии и условий работы. Забирали в «учебные заведения» с 14 лет. Срок обучения 1-2 года. Значит, расплачиваться надо было начиная с 15-16 лет. А там и в армию загребут.
