В августе 1941 года пять танков КВ под командованием старшего лейтенанта З.Г. Колобанова на Лужском шоссе в течение месяца сдерживали напор германских танков. (Кстати, до появления Жукова.) 19 августа Колобанов, действуя из засады, подбил сначала головной танк германской колонны, затем — замыкающий. Справа и слева от дороги — болото. Колонна оказалась запертой, и Колобанов начал расстреливать германские танки по одному. Их оказалось 22. А всего группой Колобанова было уничтожено 43 германских танка. Огромную работу провел независимый исследователь Даниял Ибрагимов. Он нашел свидетелей и документы. Подвиг танкистов Колобанова в настоящее время подтвержден по российским и германским архивам, вписан в официальную историю Ленинградского военного округа, в Гатчине поставлен на пьедестал танк КВ, на постаменте — имя Зиновия Григорьевича Колобанова.
За этот подвиг наводчик командирского танка старший сержант А.М. Усов получил орден Ленина, сам Колобанов — орден Красного Знамени, все остальные участники боя — ордена Красной Звезды.
А у ППЖ Жукова на груди — и орден Красного Знамени, и орден Красной Звезды. Хотя она танков противника своей грудью не останавливала и Ленинград не спасала.
А еще на ней — польские ордена. Но тут все ясно. К концу войны коммунистическое правительство Польши находилось под личным контролем Ивана Серова, закадычного друга великого стратега. Польские боевые ордена в те лихие времена вешали по разнарядке Серова. Жуков вешал советские ордена на Серова и его прихвостней, а Серов польские — на Жукова и его окружение.
На фронте Жуков свирепствовал: «Ряд командиров, потеряв лицо коммунистов, просто сожительствуют...» Сам командир Жуков, потеряв лицо коммуниста, в данном случае не просто сожительствовал, но и совершал уголовные преступления. Присвоив своей личной медсестре офицерское звание и незаконно награждая ее боевыми орденами, Жуков дважды переступил грань закона. И первое, и второе деяния попадали под статьи. 2 мая 1943 года Верховный Совет СССР издал Указ «Об ответственности за незаконное награждение орденами и медалями СССР». Согласно указу, это преступление каралось тюремным заключением сроком от 6 месяцев до 2 лет. На протяжении всей войны Жуков совершал уголовные преступления, раздавая боевые ордена приглянувшимся певичкам и актрискам, придворным шутам, подхалимам и прихлебателям. Сталин иногда проявлял недопустимую доброту и мягкость. Иначе Жорику-уголовнику громыхать бы по зонам котелками.
Когда дело доходит до Власова, то ему вспоминают все. Начинают с морального облика. Заместитель командующего фронтом Власов имел ППЖ! Это надо же до такого опуститься! «Военно-исторический журнал» не постеснялся публиковать личные письма женщины, которая была с Власовым в окружении и вырвалась из него, пройдя пешком по вражеским тылам от Киева до Курска. Какое отношение к военной истории имеют личные отношения мужчины и женщины? Но наши историки в погонах торжествуют: вот, читайте, любуйтесь!
При этом никто не пишет о том, что Власов свою ППЖ незаконно произвел в офицеры и награждал боевыми орденами за половые подвиги. Если бы такое случилось, то непременно припомнили бы.
Но вот еще один генерал. Рангом чуть повыше — командующий фронтом Жуков.
Писем его ППЖ никто почему-то не публикует и Жукова не уличает.
У Власова — морально-бытовое разложение, а у Жукова — роман.
Власов нагло сожительствовал, а Жукова фронтовая любовь согревала, помогала ему в трудную минуту, вдохновляла на подвиги и свершения.
— 6 -
Дочь стратега Элла Георгиевна рассказывает о высочайших моральных качествах своего родителя: "Должна сказать, что отец крайне отрицательно относился к разводам, считал, что семья должна быть одна на всю жизнь. Помню такой эпизод. Однажды, в бытность министром обороны, он подвозил меня с дачи в Москву. На Рублевском шоссе перед шлагбаумом на железнодорожном переезде наша машина остановилась рядом с машиной Н.А. Булганина, где, кроме него, находилась какая-то женщина. Ждать у переезда пришлось довольно долго. Открыв дверцу машины, Булганин поздоровался с отцом и спросил, с кем он едет. Отец ответил, что с дочерью, и, в свою очередь, спросил: «А с тобой кто в машине?» «А это... — Булганин замешкался, — моя Лидия Ивановна».
Я была неприятно удивлена, поскольку хорошо знала жену Булганина Елену Михайловну... За ужином я стала расспрашивать отца об утреннем эпизоде. В ответ он разразился гневной тирадой в адрес людей, которые, прожив многие годы с женами, делившими с ними все тяготы и лишения, меняют их на молодых. «Мало ли что может быть, — говорил он, — но семью разрушать нельзя»" (Эра и Элла Жуковы. Маршал победы. Воспоминания и размышления. С. 122-123).
Да, Жуков был нетерпим к чужим недостаткам. Но когда он «разражался гневными тирадами» в адрес тех, кто меняет старых жен на молодых, у него уже была параллельная супруга Галина, та самая, на которой он вскоре женился, выгнав старую жену. И с ней, с подпольно-параллельной, а не с законной женой министр обороны СССР Маршал Советского Союза Жуков ездил отдыхать в Болгарию, демонстрируя младшим братьям по классу свободу коммунистических нравов. Разница в возрасте — ровно 30. И у них была внебрачная дочь Мария.
В «Воспоминания и размышления» Жуков включил фотографию, на которой изображены три его дочери. Этот снимок «стал своего рода документом, удостоверяющим наличие трех дочерей, которых отец хотел видеть рядом с собой: Эры, Марии и меня. О четвертой дочери Маргарите, неожиданно для нас всплывшей на поверхность, разговоров тогда не было и в помине» (Эра и Элла Жуковы. Маршал победы. Воспоминания и размышления. М., 1996. С. 163).
В личных отношениях Жукова я рыться не намерен. Это непролазная грязь. Я только указал на его чисто коммунистическую нетерпимость к фактам морально-бытового разложения окружающих лиц.
Эта последняя молодая жена и подставила Жукова, требуя у Брежнева лишний билетик. И стратег расплакался.
— 7 -
Но плакать-то о чем?
Не пустили на съезд. Так надо было радоваться!
Надо было просто обратить свой ясный взор на Кремль и то, что рядом с ним. Вот, к примеру, прямо возле Кремля — огромная гостиница с гордым именем «Россия». Так вот в ту гостиницу русских людей не пускали. За то, что они русские. Туда только иностранцев пускали. А русские в той гостинице мыли посуду и сортиры, таскали чемоданы, занимались сексуальным обслуживанием дорогих зарубежных гостей.
Где, когда, в какой стране такое возможно? Я другой такой страны не знаю!
Можно ли себе представить ситуацию, когда американца в Вашингтоне в гостиницу с гордым именем «Америка» не пускают на основании того, что он американец? Можно ли вообразить, что в Париже француза на порог гостиницы не пускают за то, что он француз?
Такое было возможно только у нас. В стране победившего социализма. Это был настоящий расизм. Но только расизм особого рода. Нигде в мире не виданный. У нас свой особый путь. Подумать только: расовая ненависть против коренного населения, против собственного народа. Понять можно, когда русских не пускали в «Метрополь», «Националь», «Интурист». Черт с ними, с «Метрополями». Но их не пускали в «Россию»! Коммунисты четко установили: Россия не для русских!
