Теперь — в Тернополь на машинах.
Кратчайший путь — 431 километр (Атлас автомобильных дорог СССР. М. 1983. С. 21). Стратег должен был пронестись через Калиновку, Васильков, Ксаверовку, Гребенки, Белую Церковь, Шамраевку, Сквиру, Ружин, Казатин, Комсомольское, Корделевку, еще через одну Калиновку, Винницу, Литин, Летичев, Меджибож, Проскуров, Войтовцы, Волочиск и Подволочиск, не считая множества сел и хуторов. Дороги наши в обход не шли, а все норовили через центр, через села, по которым вечером стада гонят, через города, где не каждый перекресток с ходу проскочишь. На правом берегу Днепра села раскидистые. Едешь как по Манхэттену. Только дома ростом пониже. И куры через дорогу бегают. А размах все тот же. Через все эти села и города Жуков как-то уж очень быстро проскочил. В Тернополь на командный пункт Юго-Западного фронта «прибыли поздно вечером».
Дороги булыжником мощены. В лучшем случае. На мощеных дорогах выбоины. На немощеных — глубокая колея в песке. Или в засохшей глине. Мостов много. Мосты деревянные. С дырками. На мостах патрули НКВД. Снова и снова: Стой! Стрелять буду! Кто такие? Предъяви документ!
Прикинем, сколько времени потребовалось Жукову, чтобы просто выехать из Киева? Кто не бывал, сообщаю: город не из малокалиберных. От Центрального Комитета до окраин быстро не доехать. Сколько времени Жукову потребовалось проехать через Белую Церковь? А через Винницу и Проскуров?
Возможно, путь стратега лежал через Житомир и Бердичев на Винницу. Но от этого не легче.
На дорогах столпотворение. На дорогах пробки. Война застала все тыловые дивизии Киевского округа на марше. Прямо на тех дорогах, по которым ехал Жуков, к границам выдвигались 31-й, 36-й и 49-й стрелковые корпуса. В каждом корпусе — по три дивизии. В каждом корпусе по 50 тысяч солдат, 23 тысячи лошадей, 900 орудий и минометов, 2500 автомобилей, 400 тракторов. Вам, случаем, не приходилось обгонять колонны войск на наших дорогах? Вы только постарайтесь себе представить 23 тысячи лошадей на одной дороге. С повозками. С артиллерийскими передками и орудиями. С зарядными ящиками. А если не один корпус на дороге, а два, тогда как? А их не два и не три. Тут же выдвигались к границам еще механизированные корпуса — 9, 19 и 24-й. Это десятки тысяч солдат, тысячи танков и машин, сотни тракторов с орудиями на крюке.
Это цветочки.
Прямо на выезде из Киева все станции забиты воинскими эшелонами, а все дороги — колоннами войск. Тут разгружались прибывающие с Северного Кавказа дивизии 19-й армии Конева. Кроме того, прямо к местам разгрузки 19-й армии перебрасывались три стрелковые, две танковые и одна моторизованная дивизии из Харьковского округа. Эти дивизии планировалось включить в состав 19-й армии в качестве усиления.
А чуть проедешь вперед, попадаешь в водоворот дивизий 16-й армии Лукина, которая тайно переброшена из Забайкалья. В этой армии одних только танков более 1200. Но и эту армию прямо в местах разгрузки усиливали 217-й стрелковой дивизией из Орловского военного округа и двумя стрелковыми корпусами из Московского. Все эти массы войск запрудили дороги не в день начала войны, а еще 13 июня. Они шли бесконечными потоками к границе. Эти массы войск заторили, заполнили и переполнили все дороги. Сотни тысяч людей и десятки тысяч машин. И у каждого моста — пробка. И уже навстречу толпы беженцев...
Я к чему?
Я к тому, что не мог Жуков «к исходу дня» быть в Киеве, а «поздно вечером» — на 431 километр западнее, в Тернополе, проскочив почти полтысячи километров на машине.
Даже если бы все дороги были пустыми.
Даже если бы его сабля гремела по телеграфным столбам, как по штакетнику.
— 5 -
После смерти Сталина Жуков внезапно превратился в яростного противника сталинизма. Он храбро ринулся пинать сверкающими маршальскими сапогами тень мертвого Сталина: «Мы обязаны из этого извлечь все необходимые уроки, продолжать настойчиво разъяснять антиленинскую сущность культа личности, преодолевая боязнь обнажения фактов, мешающих ликвидации культа личности». Это слова из проекта выступления Жукова на пленуме ЦК КПСС в мае 1956 года (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 137).
Великий стратег яростно и самоотверженно боролся с культом личности Сталина... и раздувал свой собственный. В той же речи на пленуме ЦК, «преодолев боязнь обнажения фактов», Жуков рассказал о том, как глупо Сталин руководил войной: «Вместо того чтобы немедля организовать руководящую группу Верховного командования для управления войсками, Сталиным было приказано: начальника Генерального штаба на второй день войны отправить на Украину, в район Тернополя для помощи командующему Юго-Западным фронтом» (Там же. С. 141).
Вот оно! Не в первый день войны Сталин отправил Жукова в Тернополь, а во второй! Тогда все сходится. Тогда можно было, прилетев утром в Киев, к вечеру 23 июня попасть в Тернополь.
В 1956 году, не подумав, Жуков «обнажил факты, мешающие ликвидации культа личности»... Потом спохватился: если Сталин приказал ему ехать в Тернополь 23 июня, то кто же вместе со Сталиным несет ответственность за безумные директивы первого дня войны?
Чтобы вывернуться и уйти от ответственности за 22 июня, Жукову потребовалась новая, «более правдивая версия» событий и фантастическая поездка в Тернополь не на второй, а уже на первый день войны. Он вдруг опомнился: ах да! Правильно! Не 23 июня Сталин услал меня в Тернополь, а 22-го! Да, да, припоминаю! Около 13.00 позвонил и отправил меня на Юго-Западный фронт. Я-то упирался: а кто же Генеральным штабом управлять будет? А он мне с раздражением: а ну скорее лети! Мы тут сами справимся!
Под преступной самоубийственной Директивой No 3, которая являлась не чем иным, как смертным приговором Красной Армии и Советскому Союзу, нет подписи Сталина.
Зато есть подпись Жукова.
Потому великий стратег, сгубивший Советский Союз и неисчислимые миллионы его жителей, изворачивается, как змей на сковородке. Ему надо уйти от ответственности за гибель страны и десятков миллионов людей, которых он подставил под гитлеровский топор. Вот потому он в «самой правдивой книге» вспоминает, что целый день (аж до 2 часов дня) ничего не ел. Если бы в правительственном самолете не оказалось бутербродов, то совсем отощал бы. Рассказ про бутерброды нужен для того, чтобы заполнить пустоту, чтобы в мемуарах не вспоминать лишний раз про Директиву No 3 и не публиковать ее текст.
Вот зачем выдуман разговор со Сталиным «приблизительно в 13.00 22 июня» и взлет через 40 минут.
Сталин, оказывается, гнал Жукова из Москвы. Сталин якобы с некоторым раздражением приказывал: езжай скорее, без тебя обойдемся!
Вот зачем выдумана фантастическая, невероятная поездка до Тернополя: меня, великого, в Москве не было! Не я директиву сочинял! Они без меня обошлись! Это Сталин приказал мою подпись поставить! А я в то время в Тернополь галопом скакал! А я протестовал! А я не соглашался! Но дело было уже решенное! Без меня! Моя подпись ничего не меняла!
