Ну а если бы Жуков не долетел до Ленинграда? Если бы самолет был сбит, разбился, сгорел или утонул в Ладожском озере, тогда как? Да никак! В этом случае приказ сгорел бы или утонул вместе с Жуковым. Даже если бы Жуков погиб в самолете, а приказ был передан в штаб Ленинградского фронта по другим каналам, то и в этом случае ничего страшного приключиться не могло. Раз сменщик не прилетел, значит, командование фронтом передавать некому, следовательно, приказ не вступил бы в силу. Только и делов. В этом случае Ворошилов еще несколько дней занимал бы свой пост, пока Сталин не нашел бы другого гения на смену сгоревшему.
Если посмотреть с этой стороны, то ситуация становится совсем непонятной: почему Сталин записку мог подписать, а приказ не мог? Сталин знал, что подтвердить правильность записки он не может ни по телефону, ни по телеграфу. По радио сообщения такой важности не передают. Да им и не поверят. В Советском Союзе верили бумаге. Командир Либавской военно-морской базы капитан 1 ранга Клеванский поверил устному приказу взрывать корабли, которые не могут выйти в море. А его за это — в трибунал. Все, кто такие приказы отдавал, отказались. Вот и все. После того — расстрел.
В том же сентябре 1941 года командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос получил приказ на отход. Устный приказ. Прилетел полковник Баграмян и приказ передал. Кирпонос отказался его выполнять: а где бумага? В результате миллионная группировка советских войск в районе Киева погибла.
Но у Кирпоноса выбора не было. На слово он поверить не имел права.
В октябре 1941 года Рокоссовский под Москвой получил приказ Конева на отход. Рокоссовский приказ выполнять отказался на том же основании: а где бумага? Пришлось Коневу бумагу подписать и отослать Рокоссовскому. Отошел Рокоссовский на указанные рубежи, а ему назначают расстрел. Он на Конева кивает. А тот молчит, мол, я-то тут при чем? Тогда Рокоссовский достал подписанную Коневым бумагу... Только так от расстрела и увернулся.
Но ведь и официальные бумаги не всегда спасали. Генерал армии Павлов выполнял письменные приказы Жукова, но расстрела не избежал.
Я это к вот к чему клоню: зачем Сталин усложнял ситуацию? Если он знал, что записке могут не поверить, а подтвердить ее правильность невозможно из-за отсутствия связи, почему не написал приказ?
Всю эту историю с запиской опроверг сам Жуков. 27 июля 1971 года он написал письмо в ЦК КПСС П.Н. Демичеву. В письме сказано: «Маршал К.Е. Ворошилов уехал из Ленинграда через двое суток, подробно введя меня в курс дела» (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 556).
Странно. Жуков нам рассказал, что в записке Сталин приказал Ворошилову сдать фронт и немедленно возвращаться в Москву. А в ЦК КПСС тот же Жуков написал, что Ворошилов немедленно в Москву не полетел. Ворошилов, не спеша, двое суток передавал дела.
Получается, что Ворошилов поверил первой части сталинской записки и фронт сдал, а второй части не поверил и немедленно в Москву не полетел.
Одно из двух:
— либо Жуков выдумал содержание записки,
— либо вообще никакой записки не было.
— 7 -
И тут настало время наконец обратиться к архивным документам.
"Главкому Ленинградским фронтом
Командующему Резервным фронтом
11 сентября 1941 г.
19 час. 10 минут.
1. Освободить Маршала Советского Союза тов. Ворошилова от обязанностей главнокомандующего Ленинградским фронтом.
2. Назначить командующим Ленинградским фронтом генерала армии тов. Жукова с освобождением его от обязанностей командующего Резервным фронтом.
3. Тов. Ворошилову сдать дела фронта, а тов. Жукову принять в течение 24 часов с часа прибытия в Ленинград тов. Жукова.
Генерал-лейтенанта Хозина назначить начальником штаба Ленинградского фронта.
СТАЛИН, Б. ШАПОШНИКОВ".
Приказ этот опубликован. Всем исследователям он доступен. Во втором издании мертвый Жуков был вынужден признать существование этого приказа и даже цитировать пункт третий.
Если внимательно прочитать приказ Сталина и Шапошникова, то сомнения отпадают: этот документ опровергает вымыслы Жукова.
Жуков рассказывает, что прямо на Военном совете принял командование и тут же отменил неправильные распоряжения и начал отдавать правильные. Но документ, подписанный Сталиным и Шапошниковым, предписывал не спешить с передачей дел. По этому документу Ворошилов еще целые сутки оставался в должности командующего Ленинградским фронтом, его приказы были действительными, а приказы Жукова пока недействительными.
В записке Сталин якобы писал Ворошилову, чтобы тот немедленно возвращался в Москву, а в приказе тот же Сталин дал 24 часа на передачу дел.
Из этого следует, что жареные птицы не буйствовали и в спину не клевали, что спешки не было, что Верховный Главнокомандующий не считал положение дел безнадежным и никак не мыслил, что Ленинград с часу на час придется сдать...
Да и зачем Сталину вечером 11 сентября писать в приказе, что на передачу дел дается 24 часа, если, по рассказу Жукова, дела передали прямо на заседании Военного совета и Ворошилов тут же, не то 9, не то 10 сентября, улетел в Москву. Надо думать, что, прибыв в Москву, Ворошилов Сталину о прибытии доложил...
И еще, если бы на момент подписания приказа Жуков был уже в Ленинграде, то доложил бы Сталину: долетел благополучно. От этого момента и начался бы отсчет времени по приему дел. Но вечером 11 сентября, когда Сталин и Шапошников подписывали приказ, Жукова в Ленинграде еще не было. И неизвестно было, когда погода и обстановка в воздухе позволят ему туда попасть. Потому в приказе и сказано: с момента, когда прилетит, отсчитайте 24 часа.
Все становится на свои места, если мы примем версию генерала армии Федюнинского Ивана Ивановича: он, Жуков и другие генералы летели в Ленинград не 9-го и не 10-го, а 13 сентября 1941 года.
Цепь событий такая: вечером 11 сентября Сталин и Шапошников подписали приказ о назначении Жукова командующим Ленинградским фронтом, а Хозина — начальником штаба. 12 сентября полет не состоялся по условиям погоды. 13 сентября — полет. 14 сентября, через 24 часа после прилета, Жуков в соответствии с приказом вступил в должность.
Этот вариант подтверждается и докладом Жукова Шапошникову 14 сентября: фронт принял. Жуков доносил первые впечатления. А до того молчал.
Если 14 сентября принять как дату вступления Жукова в должность, тогда все приобретает смысл и логику, все сходится и стыкуется. Но этот вариант не удовлетворял мемуариста Жукова. Получилось, что появился он в Питере к шапочному разбору, когда судьба великого города была решена без него.
Вот потому в своих мемуарах он рвался в Питер хоть на денек, хоть на два пораньше. Но как обойти стороной официальный приказ Сталина?
