И вот вам ситуация: сидят на совещании в Смольном высшие адмиралы Балтийского флота, обсуждают, как выполнить директиву, которую подписал нарком ВМФ, начальник Генерального РККА и утвердил Верховный Главнокомандующий. И тут вдруг врывается гений военного искусства и отменяет приказ Верховного Главнокомандующего, начальника Генерального штаба и наркома ВМФ. Выходит, что могущественный Жуков отменял не только директивы Генерального штаба, но и приказы самого Сталина.
Не слишком ли нашего стратега заносит?
Могло ли быть такое: командование Балтийским флотом решило не подчиняться ни Генеральному штабу, ни своему наркому, ни товарищу Сталину? Но решило подчиниться командующему Резервным фронтом, войска которого захлебнулись в крови в районе Смоленска. Чудно: записке Сталина они тут же поверили, а официальный приказ, утвержденный тем же Сталиным, решили не выполнять.
Но это присказка. Сказка впереди.
Самое интересное — резолюция Верховного Главнокомандующего на приказе о подготовке кораблей Балтийского флота к подрыву. Текст прост и короток: «Утверждаю. 13.9.41. Сталин».
— 8 -
Минирование кораблей — дело ответственное и сложное. По свидетельству адмиралов Кузнецова, Трибуца, Пантелеева, минирование нельзя было начать немедленно после получения приказа. Прежде всего надо было подобрать психически стойких людей, которым можно было бы доверить рубильники. А ведь боевых единиц было больше двухсот, не считая береговых объектов флота. Надо было предотвратить панику и падение морального состояния личного состава заминированных кораблей. Предотвратить панику можно было только путем сохранения тайны. Для этого надо было так подобрать сотни исполнителей, чтобы слухи не поползли по флоту. Было много других проблем с минированием. Предварительно надо было так расставить корабли, чтобы они были не просто взорваны, а чтобы своими корпусами перекрывали фарватеры. Одним словом, минирование не могло начаться 13 сентября. Оно началось позже.
По рассказам Жукова, корабли были заминированы, а он приказал: «Извольте разминировать корабли». А по документам выходит, что корабли в момент появления Жукова в Ленинграде еще не были заминированы. Операция по минированию кораблей проводилась после того, как Жуков был назначен командующим Ленинградским фронтом, после того, как прибыл в Ленинград и принял должность.
По рассказу Жукова, он появился в Ленинграде не то 9-го, не то 10 сентября и тут же отменил приказ Сталина, который был подписан 13 сентября.
Выходит, что Жуков не просто отменил приказ Сталина, но отменил за три дня до подписания.
Из этого, в свою очередь, следует, что героические сцены на совещании в Смольном — плод больного воображения стратега... и ротозейства писателей-героев.
Жуков находился в Ленинграде меньше месяца. Прибыл 13 сентября, убыл 6 октября. Появление Жукова в Ленинграде ничего не изменило и изменить не могло.
Никто особо важных объектов в Ленинграде не взрывал ни до появления Жукова, ни при нем, ни после него.
А теперь объясните мне, в чем же выразился личный вклад спасителя? Что изменилось с его появлением?
Жуков похвалялся: появился я и приказал разминировать корабли.
Все обстояло как раз наоборот. Появился Жуков, а уже после его появления началась операция по минированию объектов особой важности в городе и на флоте. При этом никто не спрашивал ни мнения Жукова, ни его совета, ни согласия, ни разрешения.
Глава 27
Спаситель
Жуков — браконьер русского народа.
А. Варламов.
«Литературная газета», 3-9 сентября 2003 г.
— 1 -
Каждый, кого готовили в военную стратегическую разведку, помнит главную заповедь: ты должен достать такие доказательства, которые убедят любого. Нужно искать такие факты, которым поверит даже тот, кто не хочет верить. А потом седой полковник махнет рукой и сокрушенно скажет: но бывают такие мудрые стратеги, которых никакими фактами, никакими доказательствами не прошибешь, в этой ситуации разведка бессильна. Напутствие это обычно сопровождают рассказом о столкновении командующего фронтом генерала армии Г.К. Жукова с начальником разведки Ленинградского фронта комбригом Евстигнеевым Петром Петровичем...
Сам Жуков, ясное дело, об этом эпизоде не вспоминает и о нем не размышляет. Он вспоминает совсем другое. Жукову было мало рассказать о Сталине, который якобы считал положение Ленинграда безнадежным и уже смирился с его потерей. Жуков рассказал о Гитлере и его окружении: «Командующий немецкой группой армий „Север“ фон Лееб торопил войска. Он требовал быстрее сломить сопротивление защитников Ленинграда, чтобы соединиться с карельской группой финских войск. После падения Ленинграда германское командование хотело всеми силами ударить на Москву, обойдя ее с северо-востока. Но Ленинград стоял крепко и не сдавался врагу, несмотря на всю ярость и мощь его атак. Гитлер был в бешенстве» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 331).
Если верить Жукову, то с момента его появления в Ленинграде германские войска непрерывно штурмовали город. Если бы они его захватили, то высвободившиеся силы бросили б в обход Москвы. Но Жуков спас Ленинград. Жуков штурмы отбил. Тем самым великий стратег не позволил Гитлеру освободившиеся после захвата Ленинграда дивизии бросить на московское направление. Получается, что, защищая Ленинград, Жуков и Москву спас. Понятное дело, Гитлер взбесился.
Все вроде бы сходится.
Но не будем спешить. Прикинем: откуда Жукову известно, что германское командование требовало от своих подчиненных? А из каких источников Жуков узнал, что Гитлер был в бешенстве? Где стратег вычитал, что фон Лееб торопил войска? Если Жуков такое почерпнул в трофейных документах, то следовало на них сослаться. А еще лучше — их опубликовать.
Во втором издании звучание резко усилено: "Гитлер торопил командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала фон Лееба быстрее овладеть Ленинградом и как можно скорее высвободить подвижные соединения 4-й танковой группы для переброски их на московское направление в состав группы армий «Центр». И далее: «Генерал-фельдмаршал фон Лееб лез из кожи вон, чтобы выполнить любой ценой приказ Гитлера — покончить с ленинградской операцией до начала наступления немецких войск под Москвой» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 400, 408).
В первом издании фон Лееб торопил, а во втором, более правдивом, поднимай выше: торопил сам Гитлер.
После войны германские историки весьма серьезно занялись изучением просчетов и ошибок, допущенных Гитлером и его полководцами. Доступ ко всем документам, которые остались после войны на территории Западной Германии, был практически немедленно открыт. Подавляющая часть этих документов опубликована.
И очень жаль, что официальная пропаганда Советского Союза, а теперь России лепит нашу историю и культ личности Жукова, не считаясь с содержанием архивных документов. Всех мастей Карповы, Симоновы, Гареевы и Чаковские заявляют, что архивами они пользоваться не намерены, что героических рассказов Жукова им вполне достаточно.
