Я иду к двери, спиной чувствуя их ненавидящие взгляды, как пистолеты в затылок. Чувства во мне два сейчас — облегчение и досада. Служба моя штабная завершена, и ждет меня бескрайняя ледяная пустыня за Полярным кругом или желтая раскаленная пустыня, возможно, еще и суд офицерской чести.
Подполковники встречают меня гробовым молчанием. Они, конечно, не знают того, что случилось в коридоре, но и того, что случилось тут, в кабинете, вполне достаточно, чтобы уже меня не замечать. Я — выскочка. Я внезапно взлетел высоко, но, не понимая этого и по достоинству не оценив случившегося, на этом месте не удержался и сорвался в пропасть. Я — никто. И моя участь их не беспокоит. Их интересует более важный вопрос: будет ли удар по мне перенесен и на моего столь ими ненавидимого шефа.
Я запираю документы в сейф и спешу к подполковнику Кравцову предупредить о грозящих ему неприятностях.
— С адъютантами не надо ссориться, — назидательно говорит он, не проявляя, однако, особого беспокойства по поводу случившегося. О том, что я ему рассказал, он, кажется, забывает мгновенно. — Чем ты намерен заниматься сегодня вечером?
— Готовиться к сдаче должности.
— Тебя еще никто из штаба не выгоняет.
— Значит, скоро выгонят.
— Руки коротки. Я тебя сюда, Суворов, за собой привел, и только я могу дать тебе команду убираться отсюда. Так чем ты намерен заниматься вечером?
— Изучать 69-ю группу сил 6-го флота США.
— Хорошо. Но тебе, кроме умственных, нужны и физические нагрузки. Ты — разведчик, ты должен пройти курс нашей подготовки. Ты знаешь, чем занимается вторая группа нашего отдела?
— Знаю.
— Как ты это можешь знать?
— Догадался.
— Так чем вторая группа, по твоему мнению, занимается?
— Руководит агентурной разведкой.
— Правильно. А может, ты знаешь и чем третья группа занимается? — Он недоверчиво смотрит на меня.
— Знаю.
Он ходит по комнате, стараясь осмыслить то, что я ему сказал. Затем он порывисто садится на стул.
— Садись.
Я сел.
— Вот что, Суворов, из второй группы ты получал для обработки крупицы информации и поэтому мог догадаться об их происхождении. Но из третьей группы ты ни черта не получал…
— Из этого я сделал вывод, что силы, подчиненные третьей группе, действуют только во время войны, а дальше догадался.
— Твоя догадка могла быть неверной…
— Но офицеры в третьей группе очень высокие, все как один…
— Чем же они, по-твоему, занимаются?
— Во время войны они вырывают информацию силой…
— …И хитростью, — вставил он.
— Они диверсанты, террористы.
— Ты знаешь, как это называетвя?
— Этого я знать не могу.
— Это называется Спецназ. Разведка специального назначения. Диверсионная, силовая разведка. Мог ли ты догадаться, сколько диверсантов в подчинении третьей группы?
— Батальон.
Он вскочил со стула:
— Кто тебе это сказал?
— Догадался.
— Как?
— По аналогии. В каждой дивизии одна рота занимается глубинной разведкой. Это, конечно, не Спецназ, но нечто очень похожее. Армия на ступень выше дивизии, значит, в вашем распоряжении должна быть не рота, а батальон, то есть на ступень выше.
— Четыре раза в неделю по вечерам будешь являться вот по этому адресу, имея с собой спортивный костюм. Все. Иди.
— Есть!
— Если придет новый командующий Армией и новый начальник штаба, а следовательно, и новые адъютанты, постарайся иметь с ними хорошие отношения.
— Вы думаете, что командование нашей Армии скоро сменится?
— Я тебе этого не говорил.
5
В нашей информационной группе разведывательного отдела небольшие изменения. Подполковник, который работал на прогнозах, внезапно уволен в запас. Его вызвали на медицинскую комиссию, которая нашла нечто такое, что мешает ему оставаться в армии. На пенсии ему будет лучше. Уходить ему никак не хотелось, ибо каждый год после двадцати пяти дает солидную надбавку к пенсии. Но доктора неумолимы: ваше здоровье дороже всего. Вместо подполковника на должность прогнозиста назначен капитан из разведки 87-й дивизии.
6
Начальник штаба должен знать все о противнике, поэтому каждое утро, разобравшись с шифровками, я иду к нему на доклад. Он никогда не вызывает меня по телефону, просто посылает адъютанта.
После нашей стычки прошло уже две недели. Я уверен, что адъютант давно доложил шефу о случившемся, конечно, в выгодном для себя свете. Но я все еще хожу по коридорам второго этажа, я еще не провалился в тартарары. Это генеральским адъютантам не совсем понятно. Им ясно, что я какое-то исключение из правила, но они не знают какое и почему, и поэтому они не хамят мне больше. Этот вопрос занимает и меня самого — отчего, черт побери, я исключение?
7
У нас изменения. Начальник первого отдела штаба смещен. Вместе с ним уволены старшие группы и некоторые ведущие офицеры. Вместо полковника на должность поставлен подполковник. За собой он привел целый табун капитанов и старших лейтенантов и рассадил их по подполковничьим местам.
8
— Начальник разведки 13-й Армии приказал мне пройти сокращенный курс подготовки для работы в третьей группе.
— Да… да… я знаю… заходи. — Он широко улыбается. Ручищи у него, как клешни у краба. — Информаторы должны работать у нас, они должны понимать, как кусочки информации собираются и какова им цена. Переодевайся.
Сам он босиком, в зеленой куртке и зеленых брюках, мягких, но, видимо, прочных. Руки по локоть обнажены и напоминают мне здоровенные, необычайно чистые волосатые лапы хирурга, который лет пять назад собирал меня из кусочков.
Мы в большом солнечном спортивном зале. Посреди зала два одиноких стула кажутся совсем маленькими в этой необъятной шири.
— Садись.
Мы сели на стулья лицом к лицу.
— Руки на колени положи и расслабь их, как плети. Всегда так сиди. В любой обстановке ты должен быть предельно расслаблен. Нижние зубы не должны касаться верхних. Челюсть должна отвисать, слегка, конечно. Шею расслабь. Ноги. Ступни. Ногу на ногу никогда не клади - это нарушает кровообращение. Та-а-ак.
Он встал, обошел меня со всех сторон, придирчиво оглядывая. Потом ручищами ощупал шею, мышцы спины, кисти рук.
— Никогда не барабань пальцами по столу. Так делают только неврастеники. Советская военная разведка таких в своих рядах не держит. Что ж, ты достаточно расслаблен, приступим к занятиям.
