Большинство населения страны — крестьяне. Трудолюбивых — следовательно, богатых — миллионы. Зачем им такая власть, которая за счет народов России содержит коммунистические партии во всем мире? Зачем эта бюрократия, пожирающая все, что произведено трудом народа? Зачем такая система, при которой денег много, а покупать нечего?
Как только мужик богател, так сразу начинал роптать, так сразу становился потенциальным врагом.
И эту проблему надо было решать.
Кремлевские гении нашли выход: всех богатых мужиков раскулачить, то есть отобрать у них все, что у них есть, а их самих вывезти зимой в тайгу, в тундру, в продуваемые буранами степи Казахстана и там выбросить на мороз. Пусть передохнут. А тех, кто сопротивляется, стрелять на месте.
В народные массы был брошен лозунг: ЛИКВИДИРУЕМ КУЛАЧЕСТВО КАК КЛАСС!
И ликвидировали. В самом прямом смысле.
Одного из самых лютых врагов народа звали Михаилом Шолоховым. Этот бездарный алкоголик быстро сочинил книжонку «Поднятая целина» — о том, как зимой Красная Армия вывозила тысячи семей с малыми детьми на гибель. Шолохов в восторге: чтоб не мешали жизнь счастливую строить!
В ходе войны Черчилль побывал в Советском Союзе, вел переговоры со Сталиным, вечерами оба дружно поддавали. И Черчилль поинтересовался: так сколько вы мужиков выселили и выбросили на снег за Урал? И получил ответ: десять миллионов.
Прошло много лет, и верный заместитель Сталина товарищ Молотов выразил несогласие: нет, было не так. «Сталин говорил, что мы выселили десять миллионов. На самом деле мы выселили двадцать миллионов».
[2]
С трудолюбивыми мужиками разобрались. Их ликвидировали. А дальше — что?
А дальше надо было решить двуединую задачу. С одной стороны, сделать так, чтобы все другие мужики не богатели. Никогда. С другой стороны, так устроить, чтобы мужику вообще ничего не надо было платить за хлеб и картошку, за масло и мясо. И чтобы не с каждым по отдельности разбираться, а выгребать из общественных амбаров.
И было придумано коллективное хозяйство — колхоз.
Земля, конечно, принадлежит крестьянам, как и было обещано, да только не каждому в отдельности, а всей безответственной толпе. И коровы, и лошади, и сеялки — все общее пусть принадлежит коллективу. Желающих вступать в колхоз не нашлось. Надо было в колхозы загонять силой. Ради этого у мужиков отбирали все продовольствие. Вообще все. Вступишь в колхоз — дадим жрать, не вступишь — сдохнешь от голода. Умерли миллионы. Но колхозный строй победил! Теперь не надо было покупать хлеб у мужика. Теперь колхозу спускали план: сдать столько-то мяса, столько зерна, столько льна, а вот столько гороха.
За свой труд колхозник денег не получал. Вообще никаких. Ему платили натурой, как в средние века. Председатель и бригадиры за выполнение какого-то объема работ засчитывали трудовой день — трудодень. После того, как колхоз выполнял государственный план сдачи продуктов, остатки картошки и свеклы, соломы и сена делились между колхозниками пропорционально вложенным усилиям.
Рабский труд непроизводителен. Рабский труд на земле непроизводителен втройне. Труд на земле — это не камни тесать, не дороги мостить, не пирамиды строить. Труд на земле — это творчество. Но всякая инициатива в колхозах была убита, как и личная заинтересованность в результатах труда. Мало того, самая деятельная и «пробивная» часть из оставшихся мужиков тут же подалась в управленцы. Вчерашний сеятель средней руки становился председателем, замом председателя, помощником или бригадиром. В каждом из них страна теряла одного кормильца и приобретала еще одного бюрократа.
Колхозная бюрократия вела себя как любая бюрократия в мире: плодилась, размножалась, воровала и обманывала. Председатели колхозов обрастали телефонами, секретаршами, канцелярскими столами, счетоводами, шкафами с бумагами, завхозами, графиками сева и уборки, планами и отчетами об их досрочном выполнении.
Любимчику бригадира или дочке председателя начисляли то, чего они не делали. А за счет кого? За счет того, кто хорошо вкалывал. Так зачем хорошо вкалывать, если твои успехи дяде Ване или тете Маше запишут?
Так ведь народ разбежится из таких колхозов. Нет, граждане! У нас все предусмотрено. Чтобы из колхозов народ не побежал, были введены внутренние паспорта. Но только для тех, кто живет в городе. А колхознику паспорт не положен. Нет, не заграничный паспорт. Граница на замке. Из рая не сбежишь. Колхознику не полагался внутренний паспорт. Зачем он рабу? А без паспорта колхозники — то есть большинство населения страны — формально гражданами своей страны не являлись. Собакам паспорт полагался, колхознику — нет. Собаку можно было возить в самолете, а колхозник никогда в самолете не летал. Не для тебя, дорогой товарищ, конструкторы Туполев и Антонов стараются. Рылом ты не вышел в пассажирском самолете летать. И в гостиницу колхозников не пускали. Скоту и колхозникам там не место.
Так и жили.
И вот стране, где большая часть населения была опущена на уровень рабов, которые никуда не могли убежать, которым денег за работу не полагалось, товарищи Козлов и Хрущёв обещали жизнь при коммунизме, где каждый будет работать по способностям, а получать по потребностям. Но, пообещав, колхозного рабства не отменили, земли мужикам не дали, как и внутренних паспортов, и деньгами за труд не платили.
Повторю: коммунистические лидеры — это придурки и преступники. На примере обещаний товарищей Козлова и Хрущёва попытайтесь определить, чего в наших вождях было больше: преступной наглости или обыкновенной глупости?
5
Но народ у нас ушлый. Страна содержала огромную армию для устрашения супостата, и каждый год в нее загребали всех парней, достигших призывного возраста. В армию — на три года, во флот — на четыре, в иные времена — и на пять. Отслужит парень свое, пора домой возвращаться. Но страна возводит новые танковые и ракетные заводы, для них нужны новые металлургические комбинаты, а для них — новые шахты и рудники, новые электростанции и железные дороги. Страна строит. И каждому министру головная боль: где строителей взять? Нужен обогащенный уран. А для этого нужно много электричества. Ради этого надо сибирские реки перекрывать самыми мощными в мире плотинами. А какой дурак в тайгу к комарам поедет? Нет желающих. И гонит министр гонцов в воинские части вербовать дембелей. И те едут в Абакан и Братск, в Усть-Илим и Тайшет. Только бы не в колхоз. На великих стройках — стада молодых парней. А девки в дефиците. Тут деньги и нехватка всего, кроме водки. Водку легко в тайгу везти. Небось, не помидоры, не сгниет. На великих стройках пьянка, тут хулиганство оторванных от корней, никем не контролируемых масс молодых мужчин. Тут пьяные драки из-за баб и просто так, от нечего делать, по вечерам.
Там на стройке парень становился промышленным или транспортным рабочим, городским жителем, там он получал паспорт, и больше никакими трудоднями его в колхоз вернуть-заманить не выходило.
