— Мне не нужны, а тебе зачем?
Водитель лукаво улыбнулся, показывая глазами на портфели:
— У меня правый бензобак пустой, деньги никем не считаны, упакуем миллион-другой в презервативы да и побросаем в бензобак. Никто не додумается! Знаете, сколько денег в один презерватив воткнуть можно? Он же растягивается…
— Сволочь! — Журавлев выхватил пистолет. — Бросай автомат на пол! Мордой к стене! Конвой ко мне!
— Я ж пошутил, товарищ…
— Молчи, сука! Тамбовский волк тебе товарищ! Освободитель хулев!
* * *
Поздно вечером к банку на гусеничном бронетранспортере пробился начальник штаба дивизии, а с ним трое товарищей в штатском и конвой.
— Что у тебя тут, Журавлев, происходит? — недовольно пробурчал начальник штаба.
— Товарищ подполковник, мной арестован водитель Малехин за попытку совершить акт мародерства.
— Товарищи разберутся с ним. Где он у тебя?
Журавлев повел их по коридору к центральному залу. Оказавшись в зале, все трое остановились как вкопанные.
— Нам срочно нужна радиостанция!
— Водитель заперт в той комнате.
— Нам нужна радиостанция, а не водитель! — грубо оборвал молодой белобрысый «товарищ».
* * *
Сменили Журавлева внезапно и безо всяких хлопот.
Через полчаса после того, как «товарищи» сумели связаться со своим руководством, к банку подошли еще два БТР-50П, набитые офицерами и штатскими. Остаток ночи Журавлев провел во внешней охране банка, внутрь его больше не пускали, даже в туалет.
Ранним утром к банку подошел танковый батальон из 14-й мотострелковой дивизии, которая была в резерве командарма.
Командир танкового батальона передал Журавлеву приказ, подписанный лично командующим 20-й гвардейской армией, который предписывал Журавлеву немедленно вывести разведбат за пределы города.
Журавлев облегченно вздохнул. Более того, в приказе говорилось о том, что часть батальона, охраняющая мосты, временно выходит из его подчинения, следовательно, беспокоиться о них было не надо. А вывести из города только глубинную роту с танковым взводом не представляло труда.
На подготовку ушло не более десяти минут. Журавлев построил своих разведчиков, проверил наличие людей, вооружения и боеприпасов. Танковые двигатели взревели… Но в этот момент на высоком крыльце банка появился молодой белобрысый «товарищ».
— Эй, майор, подожди!
Нахальное обращение «товарищей», да еще в присутствии солдат и сержантов, всегда раздражает армейских офицеров, но они этого, конечно, не показывают.
— Что еще случилось?
— Подпиши-ка вот это, майор. — Белобрысый протянул ему листок, плотно исписанный колонками цифр. — Не сомневайся, все правильно. Наши ребята всю ночь проверяли.
Журавлев чиркнул, не читая и не разбираясь. Да и откуда было ему знать, сколько там в том банке было?
Молодой улыбнулся.
— На вот тебе, майор, на память. — Он запустил руку в туго набитый, отвисавший карман пиджака и протянул Журавлеву большую желтую тусклую монету с профилем пожилой женщины в короне.
КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ
Разведывательный батальон 6-й гвардейской мотострелковой дивизии севернее Праги
Мотоцикл сожгли по пьянке. Во время чистки оружия кто-то принес бутыль чешской сливовицы, и разведывательный взвод ее быстро осушил.
Чистка пошла веселее. После долгих маршей оружие промывали бензином. Способ недозволенный, но эффективный.
После чистки оружия у ведра с бензином был короткий перекур. Наводчик из первого отделения бросил окурок в ведро, и бензин весело полыхнул. Замкомвзвода, старший сержант Мельник, пнул полыхающее ведро ногой. Разведчики весело заржали. Но ведро, перевернувшись в воздухе, упало на мотоцикл, бензобак которого был открыт — бензин оттуда для чистки брали. Остальное произошло в доли секунды. От мотоцикла остался только черный каркас.
Хмель был совсем легким, и его как рукой сняло. Дело сразу запахло не только горелой резиной и краской, но и военным трибуналом да штрафным батальоном.
Замкомвзвода помрачнел, отошел в сторону и сел под березу, обхватив голову руками.
Первым пришел в себя командир первого отделения. Оглядев взвод и убедившись, что ни офицеров, ни чужих солдат поблизости нет, сержант властно приказал:
— Строиться, взвод! В две шеренги — становись! Равняйсь! Смирно! Слушай ситуацию!
Происшествие испугало взвод, и, почувствовав твердую власть над собой, люди строились быстрее, чем обычно. Только замкомвзвода остался под своим деревом, ни на что не реагируя.
— Слушай ситуацию! — повторил сержант. — Подъехала чешская машина. Легковая. «Шкода». Темно-синяя. Внутри три чеха. Бросили бутылку зажигательную. Мы чистили оружие, стрелять не смогли. Замкомвзвода не растерялся и разобранным пулеметом хватанул одного по черепу. Белобрысого. Они сразу смылись. Ясно?
ЗКВ свой мужик, что, мы его закладывать будем? Ему дембель положен, а он тут интернациональный долг выполняет.
Взвод одобрительно зашумел.
— Повторяю. «Шкода», темно-синяя. Мужиков внутри трое. Бросили бутылку. ЗКВ разобранным пулеметом одного по голове тяпнул. Они смылись. Да, еще. Номер на машине специально был грязью замазан. И последнее, нагрянут комиссии, может быть, даже особнячки. Ловить будут на деталях. Никому ничего самому не выдумывать! Повторять только то, что я сказал. Остальное: не помню, не видел, не знаю, не обратил внимания. Ясно?
— Ясно!
— Разойдись!
— Коль, а Коль, да ты не расстраивайся. Может, еще все уладится. Слышь, Коль. Посылай лучше бойца к ротному, пусть про чехов доложит. Там у ротного сейчас совещание офицеров идет. А взводу прикажи оборону занять, мол, ожидаем повторного нападения.
Через час в распоряжение взвода прибыли все офицеры роты во главе с командиром. Ротный, осмотрев место, приказал всем солдатам взвода по очереди подходить к нему. Он стоял метрах в тридцати в стороне ото всех, и, когда солдат подходил к нему, капитан задавал по три-четыре вопроса. Беседа с каждым солдатом велась наедине, так, чтобы никто не мог слышать ни вопросов, ни ответов.
После короткой беседы с каждым из солдат ротный подозвал к себе командира первого отделения:
— А ничего погодка, сержант.
— Так точно, товарищ капитан.
— Только дождь, наверное, к вечеру будет.
— Наверное, товарищ капитан. — Сержант никак не мог понять, куда капитан клонит. — Надоели они, дожди-то.
— Надоели, — согласился капитан. — На «шкоде», говоришь, подъехали?
