Лев Александрович был поражен тем, что Римма почти совсем не
комментировала вчерашний обед и завещание отца. Неужто сочла его справедливым?
Не похоже на нее. Или… Или она заметила, как мне понравилась эта Аля и решила
затаиться, тем более, что завещание не оспоришь… Надо быть начеку. А эта Аля
прелестна, эдакая провинциальная интеллигенточка, нежная, наивная… Но что-то в
ней есть, какая-то скрытая изюминка. Недаром, видно, Серега тогда с ума спятил
из-за нее. Ее бы, конечно, привести в божеский вид, одеть, постричь и что там
еще надо, и будет просто чудо… Марго, конечно, все это сделает и тогда держись,
Левка. Но, главное, чтобы Римма не успела мне ее обгадить, она это умеет, а
посему надо ничем себя не выдать.
– Знаешь, а давай-ка мы с тобой на той недельке махнем
в Финляндию, поглядим, что там папа нам оставил. Понравится, будем там бывать,
нет, продадим за хорошие деньги. Марго, помнится, говорила, что там дивная
природа.
– Обязательно! Надо же понять, обидел тебя твой
знаменитый папочка или, наоборот, облагодетельствовал. А он правильно сделал,
что завещал квартиренку этой провинциалочке, все ж таки там родная внучка…
О, не расслабляйся, Лева, сказал он сам себе. Это неспроста.
– Жалко ее, какая-то она недокормленная, что ли, или
недотраханная, убогая, одним словом. Ресницы бесцветные, другая бы красила, а
эта… Небось и на приличную тушь заработать не в состоянии. А одета… это вообще
тихий ужас… Надо будет посмотреть, может, найду ей что-нибудь из вещей, как ты
считаешь, она не обидится? Я же по-родственному.
– Боюсь, может обидеться, – едва сдерживая
бешенство, проговорил Лев Александрович, – а впрочем, попытайся, если
по-родственному… Но лучше передай через Марго, она это сделает тактичнее.
Неужели я ошиблась? – подумала Римма Павловна. Если бы
он на нее запал, он сейчас взвился бы от злости… Скорее всего, ошиблась, эта
вечная настороженность тоже до добра не доведет… Да и старовата она для него, а
значит не опасна. И все-таки расслабляться нельзя, не тот человек Лева. Его
может просто заинтересовать, что в ней когда-то нашел его братец.
Обычно в выходные дни Марго отключала тот мобильник, по
которому ее могли вызвать по рабочим делам, но едва к воротам подъехал
«Фольксваген» Даниила Аркадьевича, она его включила, прекрасно понимая, что
поговорить, объясниться им просто не дадут. Она безумно боялась этого
объяснения. И действительно, телефон тут же засвистел, и она вышла навстречу
дочери и мужу, держа возле уха мобильник.
– Мам! Привет! – повисла у нее на шее Тошка.
Даниил Аркадьевич в это время вынимал из машины какие-то
пакеты и огромный букет пионов.
– Тетя Марго, вы знаете…
– Знаю, Тасенька, Матильда мне звонила, я страшно за
тебя рада, но маме ничего пока не говорила, ты сама должна ее обрадовать.
– Мам, тут такое дело…
– Здравствуй, солнышко, я так соскучился, смотри, твои
любимые пионы… Ну вот, опять телефон, выключи его наконец, – взмолился
Даниил Аркадьевич.
– Привет, у меня важные звонки, выключить не могу.
Отнеси все на террасу, я сейчас…
Не хочет объясняться, ну и прекрасно, и замечательно,
обрадовался Даниил Аркадьевич, великолепно поняв маневр жены, и с удовольствием
направился к дому. Марго сразу выключила мобильник.
– Что там у вас, девочки?
– Мам, Тася говорит, что ее мама не хочет иметь
талантливую дочку.
– Что за чушь?
Перебивая друг дружку, девочки объяснили, в чем дело.
– Какие вы еще дурочки, – улыбнулась Марго. –
Это же говорилось теоретически, а теперь Аля только обрадуется. Кстати, у мамы
для тебя тоже есть хорошая новость.
– А где мама?
– За домом, в гамаке. Беги к ней. Да, а как «Пиковая
дама»?
– Да Лиза какая-то малахольная была, – ответила
Тошка, а Тася уже бежала к матери. – Мам, ты знаешь, она такая классная… Мы
с ней так подружились…
– Значит, ты хочешь, чтобы летом она жила у нас?
– Аск! А тетя Аля согласится?
– Уже согласилась.
– Ты у меня самая суперская мать на свете!
– Вы что-нибудь ели?
– Ели! А потом еще Даниил Аркадьич возил нас в кафе.
– Вот даже как!
– Мам, ну он же клевый!
– Ты находишь?
– Ты его разлюбила, да?
– Тошка…
– Знаю, не мое дело.
– Ты у меня самая суперская дочь на свете.
– Значит, у нас нет проблем отцов и детей?
– Ты меня уморишь, ладно, пошли в дом, тетки уже
истосковались по тебе.
– А как вчера прошло?
– Нормально, я даже не ожидала.
– И Риммочка не возникала?
– Нет, представь себе.
– Ох, не к добру это, ох не к добру! – дурашливым
старушечьим голосом проговорила Тошка.
Как я ее люблю, с некоторым даже удивлением сказала себе
Марго.
– Мама, ты знаешь кто такая Матильда Пундик?
– Как? Матильда Пундик? Что-то я слышала, папа твой
рассказывал… Кажется, какая-то полоумная певица, влюбленная в твоего деда. А
что?
– Она вчера водила нас в театр…
– И что?
– Мам, ты знаешь, что она сказала?
– Откуда же мне знать? – слегка рассеянно
улыбнулась Аля. – Так что она сказала?
Ей не до меня, подумала Таська. Неужто так из-за квартиры
прется? Девочке расхотелось говорить…
Аля вдруг почувствовала, что дочь обиделась.
– Таська, сейчас же говори, что такое важное сказала
эта самая Матильда?
У Таськи сверкнули глаза.
– Она сказала, что у меня голос! Настоящее оперное
сопрано! И слух! И внешность! И она будет меня учить! Вот!
Аля растерялась, но не подала виду и схватила дочь в
объятия, нельзя разочаровывать девочку.
– Таська, неужели это правда?
– Самая-самая настоящая правда! И она хочет, чтобы ты
обязательно с ней встретилась, поговорила… Она считает, что мне еще полгодика
надо помолчать, освоить азы, и тогда…
– Помолчать? У тебя еще будет ломаться голос?
