Марго не знала о доносе, и с невинным видом соврала:
– Папочка, ну у нас же был выпускной…
– Не ври отцу, не смей врать, посмотри, до чего ты
довела маму… Где и с кем ты шлялась?
Но Марго была не из тех, кто любит каяться.
– Папа, я, может быть и виновата, но мне восемнадцать
лет, я уже окончила школу, то есть я взрослая, и имею право гулять сколько
захочу и с кем захочу. Тем более в такую ночь. И если ты еще когда-нибудь меня
ударишь, я просто уйду из дому, можешь не сомневаться. Мама, прости меня.
Отец задохнулся от ее тона и предпочел ретироваться к себе.
– Марго, с тобой ничего не случилось? – испуганно
спросила мама.
– В том смысле, о котором ты думаешь, пока ничего. А
вообще я влюбилась, мамочка.
– Что значит пока? – побледнела мама.
– Пока это значит пока. Обета целомудрия я не давала.
– Марго, что ты такое говоришь? – испуганно
прошептала мать.
– Мама, мамочка, я, конечно, должна была вас
предупредить, но я не думала, что сюда придут с доносом. И я счастлива, мама!
– Боже мой, Марго, но кто он такой?
– Он журналист, в прошлом году окончил журфак, работает
в «Труде», ему двадцать пять лет, и он такой красивый, мама…
– Марго, а как же университет?
– При чем здесь университет? Я поступлю, не сомневайся.
– Откуда такая уверенность?
– А если вдруг провалюсь, год поработаю, ничего
страшного, в солдаты меня не забреют. И вообще, мама, я уже взрослая, и я не
дам сломать себе жизнь из-за предрассудков.
– Но тогда выходи замуж.
– Я не хочу замуж.
– Когда ты с ним познакомилась?
– Сегодня. Его сестра училась в классе Б.
– Ах вот что, только сегодня… – облегченно вздохнула
мама. – Тогда ничего страшного. Хочешь, пригласи его к нам.
– Он между прочим сказал, что считает папу гением. И
что скоро его признают и у нас.
– Да? Он слышал папину музыку?
– Да, он вообще столько знает, он такой…
– Когда у вас свидание?
– Мама!
– Я просто хотела сказать – позови его к нам, пусть
познакомится с отцом, скажет ему то, что сказал тебе, глядишь, папа смягчится.
– Нет, мама, я хочу сперва сама с ним познакомиться
поближе, а папа пусть привыкает, что я живу своей жизнью.
Она словно чувствовала, что отец ей помешает, и была полна
решимости бороться за свою любовь…
А любовь была сумасшедшая. Они как будто родились друг для
друга. Меня никто потом так не любил, и уже любить не будет, с горечью думала
Марго, лежа на кожаном диване в своем офисе. Да и я… Странно, я была совсем
девчонкой, а понимала уже многое. Я скрывала его от отца. Отцу и в голову не
приходило, что у меня такой бурный, настоящий взрослый роман.
Она поступила в университет, причем Дима ей здорово помогал,
и они решили, что на Новый год поженятся… Но тут заболела мама… Отец все
последнее время вел разговоры об эмиграции. Наверное, эти разговоры и добили
маму. Словом, ему было тогда не до Марго. Несмотря ни на что, они подали
заявление в ЗАГС. Маме стало легче, ее отправили в кардиологический санаторий,
отец метался по квартире в отчаянии – он решил уезжать и вдруг Этери свалилась…
Кажется, впервые в жизни она не приняла смиренно решение отца… Он даже думал,
что она симулирует… Но Марго знала, что мама и вправду очень больна. Врач
сказал, что ей осталось жить при самых оптимальных условиях максимум год – два.
И никаких нагрузок…
Марго тогда пришла к отцу и заявила:
– Папа, если ты думаешь, что мама притворяется, то
езжай один. Я не поеду. Я ее бросить не могу. И вообще, я не хочу уезжать.
– Ну конечно, я же никто здесь, и останусь никем, вон,
гайки опять закручивают и не факт, что скоро меня не посадят… А вам на меня
наплевать.
– Папа, уезжай!
– Как я могу уехать? Если с Этери что-то и впрямь
серьезное, я же себе никогда не прощу… И вообще, как я буду там один?
– Значит тогда так: ты остаешься, пока жива мама. Ты не
смеешь ее бросить. Она этого не переживет.
Диме Марго сказала, что свадьбу придется отложить. Он
расстроился, но понял ее. Казалось, маме стало значительно лучше и врачи уже не
столь мрачно смотрели на ее перспективы. Но однажды утром Марго нашла ее в
постели мертвой.
Отец рыдал, каялся, у него дрожали руки и он все твердил:
«она умерла счастливой смертью, как праведница, она и была праведницей, моя
Этери… Я так виноват перед ней…» Сергей чуть ли не с кулаками бросался на отца,
обвиняя его во всех смертных грехах, а Леву не впустили в страну даже на
похороны матери…
Когда кончилась суета, связанная с похоронами, отец впал в
глубочайшую депрессию. И тут Марго пришла на помощь. Она сумела вытащить его. И
он, сознавая это, уже не мог без нее обходиться. О браке пока не могло быть и
речи. Марго никому ничего не говоря, сделала аборт. Дима все терпел. Он любил
ее.
Прошло еще полгода и отец уехал в Рузу, в Дом творчества
композиторов. Марго вздохнула с облегчением. Ей было тяжко с отцом в последнее
время. Теперь ей не надо было что-то врать, чтобы встретиться с Димой, теперь
он мог приходить к ней.
– Марго, – сказал он как-то утром. – Я хочу
поехать в Рузу к твоему отцу.
– Господи, зачем? – перепугалась Марго.
– Просить твоей руки. Мне надоело быть вором… лифтерша
косится на меня, наверняка настучит Александру Афанасьевичу, зачем это нужно?
Поедем к нему и все скажем.
Марго задумалась.
– Нет, не надо. Папа просил к нему не приезжать… Он же
там работает, а наш приезд выбьет его из колеи. Вот вернется, тогда и попросишь
моей руки, если не передумаешь.
– Дурочка ты… Ну как знаешь.
Марго ужасно не хотелось ехать в Рузу. Она знала, что у отца
завелся новый роман. Она радовалась, что он вышел из кризиса, работает, и хотя
ей было обидно за маму, но она была уже достаточно взрослой, чтобы понять –
отец еще мужчина и не может долго обходиться без женщины, а заодно и без музы.
К тому же по иронии судьбы его новую пассию звали Муза. Марго не подавала виду,
что знает о романе, но держала этот козырь в рукаве, на случай, если отец не
пожелает принять Диму.
Но случилось непоправимое. Все вышло как в анекдоте, но
смешно никому не было.
Солнечным воскресным утром Марго с Димой спали, обнявшись и
вдруг в комнату вошел отец.
