Стаканчики граненые упали со стола,
Упали и разбилися. Разбилась жизнь моя!
Стаканчиков граненых теперь я не найду.
А про свою кручину кому я расскажу?
Вот входит в залу барин, закручены усы,
Так чинно-благородно он смотрит на часы.
Смотри, смотри, мерзавец, смотри, который час!
Быть может, ты красавицу в последний видишь раз…
Знакомство с произведениями городского фольклора, который многим кажется вульгарным, иногда бывает чрезвычайно полезным. Во всяком случае, в моем представлении веселящиеся жрицы любви должны были петь что-то подобное — «и прямо со стаканом — с балкона головой, и буду белой пеною лежать на мостовой…», ведь в веселье этих женщин есть что-то надрывно-истеричное, и мы с Марусей исполняли свои роли вполне убедительно.
Не успев завершить трагическую балладу о самоубийстве на почве несчастной любви, мы подъехали к воротам обширного владения, в глубине которого стоял увитый на европейский манер плющом двухэтажный кирпичный дом.
Посовещавшись, кто останется в экипаже, мы решили, что Мише надо сидеть на козлах, чтобы, в случае необходимости, можно было быстро погнать экипаж. Купчик с двумя девицами направился к дому адвоката. Два окна в доме были освещены.
— Судя по мусору на крыльце и оборванной с петель занавеске, криво висящей в окне, хозяйка дома сейчас далеко. Сидит себе в шезлонге у моря, любуется южной луной и рассказывает какому-нибудь сочувствующему господину, что никто и никогда не мог понять ее нежного сердца и тонкой, ранимой души, а черствый и равнодушный муж позволяет себе зевать в ее присутствии до вывиха челюстей, — предположил Андрей.
Ни на звонок, ни на стук дверь никто не открыл. Непонятно, где был тот общительный лакей, с которым познакомилась Шура, но хозяин, судя по свету в окне, похожем на окно спальни, ночевал дома.
Вероятно, спал тяжелым сном после развлечений, которыми пытался смягчить горечь своего одиночества…
— Леля, помнишь, у Конан Дойля в какой-то истории, кажется, в «Собаке Баскервилей», девица спускается из окна по плющу?
- Что ты хочешь этим сказать?
Маруся подергала плети плюща, испытывая его на прочность.
— А что, если попробовать не спуститься, а подняться? Окно не так уж высоко.
— Ты с ума сошла! Плющ может оборваться.
— Ничего, Андрей меня подстрахует. Правда, Андрюша? Ты ведь не дашь мне разбиться?
Щербинин подсадил Марусю повыше, и она ловко подтянулась по плющу к окну.
— Ну что там, что? — нетерпеливо спросил Андрей.
Маруся, вглядевшись в окно, ахнула и разжала руки. К счастью, Щербинин успел подхватить ее на руки, и они вместе упали в траву под окном. Кажется, никто не пострадал, но возились, вставая с земли, они подозрительно долго.
У меня зашевелилось нехорошее предчувствие. Неужели мы опять опоздали?
— Маруся, что там было?
— Кажется, покойник. Там лежал какой-то мужчина в залитой кровью одежде. Похоже, мертвый. Я не знаю, я так испугалась…
— Господа, бегом к экипажу! Уезжаем!
Усевшись в коляску, которую Михаил с кавказским гиканьем погнал в сторону Знаменки, мы стали тихонько совещаться, что делать. Вдруг несчастный адвокат не убит, а только ранен, а мы даже не попытались оказать ему помощь!
С другой стороны, для полиции мы в наших нелепых маскарадных костюмах будем самыми первыми подозреваемыми, и никто не разубедит стражей порядка, что мы хотели всего лишь побеседовать с жертвой. Впрочем, в каких бы костюмах мы там ни оказались, результат был бы тот же.
Значит, остается порадоваться, что мы проявили такую предусмотрительность и явились в Большой Знаменский в чужом облике. А может быть, напротив, это будет свидетельствовать о наших дурных намерениях…
— Леля, ты все-таки очень умная! — прошептала Маруся.
— У меня как раз появились основания усомниться в этом, — ответила я. — Очень жаль, что мне в голову пришла эта дикая, дурного тона выдумка! Но что толку причитать? Давайте действовать! Господа, нужно как-то известить полицию о новом убийстве. Они привезут с собой врача и, может быть, успеют спасти несчастного! У кого есть бумага и карандаш? — Я придумала очередной план действий.
Маруся и Михаил с отчаянием заявили, что у них бумаги нет. К счастью, Андрей, уезжая из дома, машинально сунул в карман карандаш и блокнот, в котором постоянно делал беглые эскизы. Он вырвал лист и предложил мне, но я попросила другой, из середины блокнота — на первом чистом листке могли отпечататься следы рисунков или записей с предыдущих страничек. Для полиции это будет лишней зацепкой. Я недаром люблю почитывать детективы — элементарные знания по криминалистике они поставляют потенциальным преступникам в избытке.
Попросив остановить экипаж под фонарем, я кривыми печатными буквами накалякала, что в Большом Знаменском в таком-то доме произошло убийство.
Далее следовало подойти к зданию полицейского участка (хорошо бы в этот момент никакого постового, городового, или как там называют охрану, возле дверей участка не было, надеюсь, все полицейские уже спят!), всунуть в дверь записку, громко постучать и убежать, прежде чем доблестные стражи порядка откроют дверь.
Так мы известим полицию о происшествии в Большом Знаменском, но сумеем увернуться от дачи показаний и возможных подозрений в наш адрес. Мне не хотелось бы превратиться в лакомый кусочек для полицейского дознавателя.
Я собралась было идти к участку сама, но Михаил мне не позволил. Что ж, я не всегда борюсь за свое право везде быть первой, иногда можно и мужчину пропустить вперед. Настоящая феминистка должна быть чужда ортодоксальности.
Одноглазый джигит в черкеске с газырями не успел приблизиться к двери полиции, как она распахнулась и на крыльцо высыпало несколько служивых в полицейских мундирах.
— Бегом, щучьи дети, растудыть твою, — распоряжался начальственным тоном старший, наверное, пристав. — Герасименко, Стопарев — в Знаменский, проверьте, что там! Если правда убийство — известить, оцепить, врача, сообщить в сыскное и так далее, как положено. Бегом, растудыть!
— Вах, дорогой, зачэм так кричишь? — поинтересовался джигит.
— Затем, что сообщение об убийстве получили! А ты чего тут, генацвале, под ногами путаешься? Чего не в указанные часы по улицам шатаешься? Надо бы тебе разъяснить, да недосуг теперь. Иди домой спать, чума одноглазая, а то живо ночевку на съезжей устрою!
Вернувшись к экипажу, Михаил трагически произнес:
— У меня для вас плохие новости!
— Господи, да что за день сегодня! Миша, я ненавижу, когда начинают с этой ритуальной фразы! Говорите, что там?
— Кто-то уже сообщил в полицию об убийстве! Если бы мы задержались в Знаменском еще на пару минут, нас бы арестовали возле тела. Вероятно, кто-то загадочный этого и хотел, но все похоже на мистику. За нами ведь никто не следил!
