Дверь в кабинет спецуполномоченного слабо щелкнула вращающейся медной ручкой, и тотчас же из-за стола поднялись трое мужчин – а я-то ожидала увидеть только одного. Кроме этого одного, в кабинете находились Норман Таннер и Билл Больц. Когда очередь пожать мне руку дошла до Больца, я посмотрела ему прямо в глаза, и он нехотя, но все же ответил на мой взгляд.
Меня это задело. Больц мог бы и сказать, что собирается к Эмберги. И вообще мог бы подать хоть какие-то признаки жизни после нашей мимолетной встречи у дома Лори Петерсен.
Эмберги одарил меня кивком, который можно было расценить в большей степени как "Чего притащилась?", чем как приветствие, и процедил:
– Спасибо, что уделили нам время.
Эмберги был мал ростом, глазки у него постоянно бегали. Прежде он работал в Сакраменто – там-то наш спецуполномоченный и понабрался замашек коренного калифорнийца, позволявших ему теперь скрывать, что вообще-то он родился и вырос в Северной Каролине. Эмберги происходил из семьи фермеров и стыдился этого. Он любил узкие галстуки с серебряными булавками и был всей душой предан полосатым костюмам. На безымянном пальце правой руки Эмберги носил серебряный перстень с бирюзой. Глаза спецуполномоченный имел мутно-серые, как лед, голову практически лысую – ее выпуклости и вогнутости еще больше подчеркивала слишком тонкая кожа.
Кресло цвета слоновой кости, с подушечкой для головы, отодвинули от стены явно специально для меня. Когда я присела, кожа скрипнула. Эмберги уселся за свой стол. Об этом столе ходили легенды, но мне еще не доводилось его видеть. Действительно было на что посмотреть – из розового дерева и богато украшенный резьбой, он казался настоящим произведением искусства, вещью, которая выпячивала как свою антикварную ценность, так и китайское происхождение.
За спиной Эмберги из дорогущего панорамного окна открывался великолепный вид на центр города, на Джеймс-ривер, которая поблескивала вдали, и на южную часть Ричмонда, напоминавшую отсюда лоскутное одеяло. Эмберги щелкнул замком портфеля из страусиной кожи и извлек стопку гербовой бумаги, исписанной каракулями. Мой босс основательно подготовился к этой встрече – он никогда ничего не делал без шпаргалки.
– Думаю, вам известно, насколько общественность обеспокоена последними убийствами, – произнес Эмберги, обращаясь ко мне.
– Разумеется.
– Вчера мы с Биллом и Нормом провели, так сказать, экстренное совещание. В числе прочего мы обсуждали статьи, которые появились в субботней и воскресной газетах. Как вы, доктор Скарпетта, возможно, знаете, новость о последнем убийстве, то есть трагической гибели молодой женщины-хирурга, уже распространилась по всему городу.
Я этого не знала, но нисколько не удивилась.
– Уверен, что вам задавали вопросы по поводу этого убийства, – мягко продолжал Эмберги. – Мы должны в корне пресекать попытки взять интервью, иначе нам несдобровать. Именно об этом мы вчера и говорили.
– А если бы вы в корне пресекали убийства, – заметила я не менее мягко, – то давно бы уже получили Нобелевскую премию.
– Именно к этому мы и стремимся в первую очередь, – сказал Больц. Он успел расстегнуть свой темный пиджак и откинулся в кресле. – Мы постоянно работаем с полицейскими. Однако мы также считаем, что подобные утечки секретной информации недопустимы. Журналисты раздувают подробности, и в итоге люди паникуют, а убийца в курсе всех наших планов.
– Совершенно с вами согласна. – Тут мой язык меня подвел, и я затем горько пожалела о своих следующих словах: – Можете быть уверены: я не делала никаких заявлений из офиса, не давала никакой информации, кроме самой необходимой.
Я ответила на еще не заданный вопрос, и мой внутренний голос натянул поводья, сдерживая идиотскую прямоту. Если меня вызвали для того, чтобы обвинить в неосторожности, я должна была по крайней мере заставить их – или хотя бы одного Эмберги – перейти к обсуждению скользкой темы. А я сама на блюдечке поднесла им доказательства, то есть дала понять, что их подозрения справедливы.
– Итак, – подытожил Эмберги, глядя на меня своими глазками-буравчиками, – вы только что предъявили нам нечто, что требует более пристального изучения.
– Я ничего такого не предъявляла, – сказала я безразлично. – Просто констатировала факт.
В дверь тихонько постучали – это рыжая секретарша принесла кофе. В кабинете мгновенно повисла тишина. Однако секретаршу это не смутило – она не спешила уходить, с достойным лучшего применения рвением проверяя, каждому ли достались чашка, ложка, сахар. А Билла Больца она прямо-таки опутала липкой, как паутина, заботой. Больц, возможно, был не лучшим из прокуроров штата, но, без сомнения, самым красивым. Он принадлежал к тому редкому типу блондинов, к которым время относится более чем лояльно – ни волосы у них не выпадают, ни пивной живот не образуется. Только тоненькие "гусиные лапки" в уголках глаз говорили о том, что Биллу почти сорок.
Когда секретарша наконец удалилась, Больц произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Нам известно, что у полицейских периодически возникают проблемы с утечкой информации. Мы с Нормом говорили с одним высшим чином. Никто понятия не имеет, откуда просачиваются сведения.
Я подавила желание высказаться. А чего, интересно, они ожидали? Что какой-нибудь высший чин крутит роман с Эбби Тернбулл? Что какой-нибудь коп с виноватым видом скажет: "Извините, ребята, это я раскололся"?
Эмберги хлопнул по столу стопкой листов.
– Пока что, доктор Скарпетта, в статьях обнаружились ссылки на некий "медицинский источник". Этот самый источник цитировали семнадцать раз с момента первого убийства, что наводит меня на определенные мысли. Подтверждает мои подозрения и характер подробностей, приведенных в прессе, а именно: поврежденные проводом сосуды, свидетельства сексуального насилия, способ, которым убийца забирается в дом, информация о том, где именно были найдены тела, а также тот факт, что в данный момент идет работа по идентификации ДНК. Согласитесь, все эти подробности легко соотносятся с упомянутым "медицинским источником". – Эмберги посмотрел на меня долгим взглядом. – И, насколько я понимаю, вся эта информация соответствует действительности?
– Не совсем. В газетах были некоторые неточности.
– Например?
Ох и не хотелось мне вдаваться в подробности! Вообще не хотелось обсуждать эту тему с Эмберги. Но он имел полное право спрашивать. Я должна была обо всем докладывать спецуполномоченному, потому что над ним стояло высшее начальство – и тоже требовало отчета.
– Например, после первого убийства в новостях сообщалось, что Бренду Степп задушили поясом коричневого цвета. А на самом деле это были колготки.
Эмберги законспектировал мои слова.
– Еще что?
– В случае с Сесиль Тайлер писали, что ее лицо, а также постельное белье было в крови. Это, мягко говоря, преувеличение. На теле не обнаружено столь серьезных повреждений. Да, у Сесиль шла кровь из носа и рта, однако это результат удушения, не более.
