– Так это вы поручили ему следить за мной? – возмущенно вскричала Эбби. – Зачем?
– А я вам скажу. Раз мой человек "засветился", значит, игра окончена. Вы бы все равно вызнали, что он полицейский. Да еще и обвинение бы нам предъявили, вот хотя бы доктору Скарпетта – ее это тоже касается.
Эбби бросила на меня недоумевающий взгляд. Марино стряхнул пепел.
Затянувшись, он произнес:
– Так уж вышло, что офис судмедэкспертизы сейчас под подозрением в утечке информации в прессу – а это наводит на мысли не о ком-нибудь, а о вас, мисс Тернбулл. Кто-то влез в базу данных доктора Скарпетта. Эмберги катит бочку на нее, создает немало проблем да еще обвиняет черт-те в чем. Я лично считаю, что доктор не виновата. Я уверен, что утечки информации не имеют отношения к взлому компьютера. Наверняка кто-то влез в базу данных, чтобы все решили, будто из нее-то и получена информация. И чтобы скрыть тот факт, что единственная база данных, которую взломали, находится между ушами Билла Больца.
– Вы с ума сошли!
Марино курил, не сводя глаз с Эбби. Он наслаждался ее замешательством.
– Я не имею отношения ни к каким взломам базы данных! – кричала Эбби. – Даже если бы я знала, как взламывать компьютеры, я бы никогда, слышите, никогда, не пошла бы на такое! Просто поверить не могу! Моя сестра убита... Господи!.. – Журналистка залилась слезами. – Господи! Какое отношение все это имеет к моей Хенне?
Марино холодно произнес:
– Я не собираюсь выяснять, что к чему имеет отношение. Мне известно одно: ваши статьи содержали секретную информацию. У вас есть осведомитель. Кто-то доставляет вам сведения прямо с места преступления. И делает он это, чтобы что-то скрыть или за деньги.
– Не понимаю, на что вы наме...
– А вот мне лично, – перебил Марино, – кажется странным, что пять недель назад, после второго удушения, вы вздумали написать статью "Один день из жизни прокурора штата" и во всей красе показать нашего баловня судьбы. Вы вместе провели целый день, ведь так? У меня в тот вечер было дежурство, и я вас видел – совершенно случайно: примерно в десять вы вдвоем отъезжали от ресторана "У Франко". Любопытство не порок, особенно когда на улице тихо. Ну я и "сел" вам на "хвост"...
– Замолчите! – прошипела Эбби, мотая головой. – Сейчас же замолчите!
Марино как ни в чем не бывало продолжал:
– Больц не отвозит вас в редакцию. Вместо этого он везет вас к вам домой. Часа через три я снова проезжаю мимо – и что же я вижу? Больцева крутая белая "аудюха" как стояла, так и стоит у крыльца, а света в доме нет. Что вы на это скажете? И тут выходят ваши статейки со всеми смачными подробностями убийств. Я так понимаю, это вы и называете деловыми отношениями?
Эбби закрыла лицо руками и тряслась, как осиновый лист. Я не могла поднять на нее глаз. Да и на Марино тоже. Рассказ сержанта настолько меня шокировал, что я даже не злилась за то, что детектив так грубо разговаривает с женщиной, только что потерявшей родную сестру.
– Я с ним не спала. – Голос Эбби дрожал, едва не срывался. – Не спала. Я не виновата. Он воспользовался ситуацией...
– Допустим, – хмыкнул Марино.
Эбби подняла глаза и тут же зажмурилась.
– Да, я провела с ним целый день. Последняя встреча, на которой Больцу нужно было присутствовать, закончилась в восьмом часу. Я предложила поужинать, сказала, что за счет газеты, и мы поехали в ресторан "У Франко". Я выпила всего один бокал вина. Один-единственный! И тут у меня ужасно закружилась голова. Даже не помню, как мы вышли из ресторана. Последнее, что я запомнила, – как садилась в машину Больца. А он распустил руки, стал говорить, что никогда не занимался сексом с репортером криминальных новостей. Дальше все как в тумане. На следующее утро я рано проснулась, а Больц был у меня в доме...
– Хм, вот это уже интересно. – Марино погасил окурок. – Скажите, где в это время была ваша сестра?
– Наверное, в своей комнате. Не помню. Какая разница? Мы-то были внизу, в гостиной. На кушетке, на полу, бог знает где еще... Я даже не уверена, что Хенна об этом догадывалась!
Марино смотрел на Эбби с отвращением.
Она продолжала, срываясь на визг:
– Я поверить не могла. Так плохо было – я боялась, что мне какой-то дряни в вино подсыпали. Помню, когда я в ресторане пошла в туалет, Больц что-то бросил в мой бокал. Он знал, что я от него никуда не денусь. Знал, что я не пойду в полицию. Что бы я там сказала? Что прокурор штата подсыпает отраву журналисткам в вино? Да мне бы ни одна собака не поверила!
– А вот это правильно, – вставил Марино. – Особенно если учесть, что Больц хорош собой. Парням вроде него незачем подсыпать снотворное дамочкам – те сами на шею вешаются.
– Да он подонок! – взвизгнула Эбби. – Небось регулярно такое проделывает – и всякий раз сухим из воды выходит! Он мне угрожал, говорил, если я хоть слово скажу, он меня в порошок сотрет, карьеру мою угробит!
– Да-да, – закивал Марино. – А потом, видно, Больца заела совесть, и он стал сливать вам информацию.
– Нет! Я с ним больше даже не разговаривала! Я и не подхожу к нему ближе чем на пять метров, а то, боюсь, башку снесу этому козлу! Никакой информации я от него не получала!
Сплошное вранье.
Рассказ Эбби – сплошное вранье. Этого просто не могло быть. Я возводила преграды, я пыталась не впустить в сознание ее слова, но они все равно просачивались – и разбивали вдребезги аргументы в защиту Билла.
Эбби, наверное, узнала белую "ауди" у моего дома. Поэтому и запаниковала. Еще раньше она обнаружила Билла у себя дома и завизжала, чтобы он уходил, потому что даже вид его был ей отвратителен.
Билл предупреждал меня, что Эбби пойдет на все, что она мстительна, опасна и зла. Зачем он мне это говорил? Какова была его настоящая цель? Неужели он прикрывал тылы на случай, если Эбби все-таки решится предъявить ему обвинение?
Билл мне лгал. Никаких авансов со стороны Эбби не было, и Билл соответственно ее не отвергал. Он привез Эбби домой после интервью и уехал только утром...
Перед моим мысленным взором замелькали сцены в моей собственной гостиной, на кушетке. Меня затошнило при воспоминании о внезапной агрессии Билла, о том, как он был груб, – тогда я списала все это на виски. А если именно таково темное "я" моего бойфренда? Если он получает удовольствие, лишь когда применяет силу? Когда берет силой?
Вот и сегодня, когда я прибыла на место преступления, он уже был в доме, где совершилось насилие. Да, Билл быстро среагировал – недаром же он прокурор штата. Но что, если эта оперативность объясняется не только – и не столько – профессионализмом? Что, если Билл не просто выполнял свои обязанности? Наверняка он сразу сообразил – раньше, чем кто-либо другой, – что это адрес Эбби. Он хотел увидеть все своими глазами, убедиться лично.
