— Ты его видел на Харпере тогда, в таверне? — спросила я.
— Да. — Марино поиграл желваками. — Точно. И теперь уже ясно, у кого он был все это время. Наш приятель снял его с тела Харпера, и вот тебе рождественский подарок. Похоже, он испытывает к тебе теплые чувства.
— Перестань! — раздраженно бросила я.
— Послушай, док, дело серьезное. — Лейтенант взял пакет в руки, рассматривая медальон через пластик. — Ты заметила, застежка погнута? И колечко на конце тоже. Цепочка, наверное, порвалась, когда он срывал ее с шеи Харпера. Потом поправил плоскогубцами. Может, еще и сам носил. Вот дерьмо! — Он стряхнул пепел. — Ты повреждений на шее не заметила?
— От шеи мало что осталось, — тупо напомнила я.
— Видела когда-нибудь такой медальон?
— Нет.
Рисунок на золоте напоминал герб, но никаких надписей не было, кроме выгравированной на обратной стороне даты — 1906.
— Судя по клейму ювелира, медальон английский. Отметки обозначают, когда, где и кем он был изготовлен. Думаю, надо обратиться к ювелиру. Ясно, что не итальянский…
— Док…
— Восемнадцатикаратное золото обозначают числом семьсот пятьдесят, у четырнадцатикаратного обозначение пятьсот…
— Док…
— У меня есть знакомый ювелир-консультант в Швейцарии…
— Эй, послушай меня, — не выдержал Марино. — Это не важно. Ты понимаешь меня?
Я лепетала как истеричка.
— Даже если мы проследим всех владельцев этой цепочки и нарисуем какое-нибудь гребаное фамильное дерево, самое важное все равно не узнаем. А самое важное для нас — имя того ублюдка, что повесил эту штуковину тебе на дверь. — Он вздохнул, помолчал и продолжил уже мягче: — В этом доме есть выпивка? Бренди. У тебя водится бренди?
— Ты же на работе.
— Да не мне, — рассмеялся Марино. — Тебе надо выпить. Иди и плесни на донышко. Вот столько. — Он показал два пальца. — Потом потолкуем.
Я отошла к бару и вернулась с крохотной рюмкой. Бренди обожгло горло, кровь мгновенно разнесла по телу тепло. Дрожь внутри утихла. Меня уже не трясло. Марино наблюдал за мной с любопытством ученого. Его пристальный взгляд заставил меня заметить то, на что я до сих пор не обращала внимания. На мне все еще был тот самый мятый костюм, в котором я ездила в Балтимор. Колготки безжалостно впились в талию и пузырились на коленях. Жутко захотелось умыться и почистить зубы. Чесалась голова. Хорошо еще, что рядом не было зеркала.
— Он тебя предупреждает, — тихо заговорил Марино. — И слов, как мы знаем, на ветер он не бросает.
— Хочет попугать. Знает, что я занимаюсь этим делом. Дразнит. Играет на нервах. Психопаты нередко изводят следователей или даже подбрасывают им сувениры. — Я и сама не верила тому, что говорю, а уж Марино и подавно.
— Мы будем за тобой наблюдать. Выставим охрану возле дома. И запомни пару простых правил. Следуй им «от» и «до». Без глупостей. — Он посмотрел мне в глаза. — Прежде всего по мере возможности радикально измени привычный распорядок дня. Если ходишь в магазин по пятницам, начни ходить по средам и выбери другой магазин. Не выходи из дома или из машины, пока не осмотришься. Заметишь что-то необычное, например припаркованную на улице незнакомую машину или чужака на своем участке, немедленно возвращайся домой, запирай все двери и звони в полицию. Если, войдя в дом, что-то почувствуешь, сразу же уходи и вызывай полицию. Попроси, чтобы кто-нибудь вошел вместе с тобой, и пройди с ним по всем комнатам.
— У меня же сигнализация.
— У Берилл тоже была сигнализация.
— Она сама его впустила.
— Не открывай дверь никому, в ком не уверена на сто процентов.
— И что же, по-твоему, он может обойти сигнализацию?
— Все возможно.
То же самое говорил мне недавно Уэсли.
— Не задерживайся в офисе допоздна и не выходи, если рядом никого нет. То же самое и по утрам. Ты обычно приезжаешь затемно, на стоянке пусто — приезжай попозже. Не выключай автоответчик. Записывай все. Получишь еще один звонок, сразу же сообщи мне. Будут продолжаться, поставим твою линию на прослушку.
— Что ж Берилл не поставили? — Я уже начала злиться.
Марино промолчал.
— Так что? И как быть с моими правами? Надеюсь, вторгаться в личную жизнь никто не будет? По крайней мере, до тех пор, пока меня не придушат, а?
— Хочешь, я у тебя переночую? Устроюсь на диванчике, — спокойно предложил Марино.
Я представила, как это будет выглядеть утром. Марино в трусах и обтягивающей живот майке шлепает босиком в направлении ванной. Крышку на унитазе он, конечно, не закроет…
— Не беспокойся.
— У тебя ведь есть разрешение на ношение оружия?
— На скрытое ношение? Нет.
Он отодвинул стул и поднялся.
— Потолкую утром с судьей Райнхардом. Выпишем тебе разрешение.
Вот и все. Часы показывали полночь.
Через минуту я осталась одна. Сон не шел. Я выпила еще рюмку бренди. Потом еще. Легла. Уставилась в потолок. Если неприятности — ваши частые гости, начинаешь задаваться вопросом, а не сами ли вы их приглашаете. Некоторые как магнит притягивают к себе разные проблемы и опасности. Может быть, Этридж был прав, когда сказал, что я, излишне увлекаясь расследованием, сама подвергаю себя риску. Мне и раньше доводилось попадать в ситуации, когда до путешествия в вечность оставался всего лишь один шаг.
В конце концов усталость взяла свое. Я уснула. Мне снилось, что Этридж прожег сигарой дырку в жилетке. Филдинг, делая укол, никак не мог найти артерию и исколол тело так, что оно стало напоминать подушечку для булавок. Марино скакал на детской лошадке, и я точно знала, что он обязательно упадет.
12
Рано утром я стояла у окна гостиной, всматриваясь в тени на моем участке.
«Плимут» из ремонта еще не вернули, и я, глядя на стоящий напротив дома фургон через едва разведенные шторы, думала о том, может ли спрятаться под ним взрослый мужчина. Спрятаться и схватить меня за ногу, когда я стану открывать дверцу. Убивать меня ему не обязательно — я и сама умру с перепугу. Улица была пуста, тусклый свет фонарей едва пробивался сквозь дымку тумана. Никого не видно. Ничего не слышно. Все как обычно. Наверное, и Кэри Харпер, возвращаясь домой из таверны, не заметил ничего странного.
До завтрака с главным прокурором оставалось меньше получаса — чтобы не опоздать, нужно было набраться смелости, выйти за дверь и преодолеть расстояние в тридцать футов до машины. Я еще раз прошлась взглядом по кустам, растянувшимся невысокой стеной за передней лужайкой. Их силуэты вырисовывались все четче на фоне светлеющего неба. Над ними сиял круглый диск луны. В ее свете серебрилась прихваченная изморозью трава.
