— Что вы имеете в виду? С какими обвинениями?
— Я имею в виду, что Эл Хант пожаловался на одного из наших работников. — Понимая уязвимость своей позиции, Мастерсон заговорил по-другому: — Мы попытались расспросить Фрэнка, но он наотрез отказался отвечать на наши вопросы. Такой сердитый и совершенно закрытый молодой человек. Принимать какие-либо меры на основании одного лишь заявления Ханта, без сотрудничества со стороны Эймса, я не мог.
Мы с Марино молчали. Мастерсон окончательно разнервничался.
— Извините, но помочь вам в поисках Фрэнка не в моих силах. Больше мне ничего о нем не известно. В последний раз я слышал о нем лет семь или восемь назад, и опять-таки от его отца.
— Что послужило причиной разговора? — осведомилась я.
— Мистер Эймс сам позвонил мне.
— Зачем?
— Хотел узнать, не располагаю ли я какими-либо сведениями о Фрэнке.
— И что вы ему сказали?
— То же, что и вам. К сожалению, я ничем не мог ему помочь.
— Почему мистер Эймс связался с вами? Что послужило причиной звонка? — Я замерла в ожидании ответа, зная, что от него зависит едва ли не все.
— Он хотел разыскать сына и надеялся, что я подскажу, где его искать. Умерла его мать. То есть мать Фрэнка.
— Где она умерла и что случилось?
— Во Фрипорте, штат Мэн. При невыясненных обстоятельствах.
— Она умерла своей смертью?
— Нет. — Доктор Мастерсон отвел глаза. — Повторяю, я не знаю деталей.
Детали мы узнали довольно быстро. Марино позвонил в управление полиции Фрипорта и получил ответ. Миссис Уилма Эймс умерла 15 января 1983 года после того, как подверглась жестокому избиению со стороны «грабителя», проникшего в дом, пока она ходила по магазинам. Ей было сорок два года, и она красилась под блондинку. Убийство осталось нераскрытым.
Ни у меня, ни у Марино сомнений относительно личности «грабителя» не оставалось.
— Так, может, Хант действительно был ясновидящим, а? Он ведь еще тогда знал, что Фрэнк собирается убить мать, а случилось это намного позже. Через несколько лет после того, как они вышли из психушки.
Мы сидели за столом на кухне, рассеянно наблюдая за ухищрениями подбирающегося к кормушке Сэмми. Марино подвез меня до дома, а я пригласила его на кофе.
— Ты уверен, что Фрэнки в последние годы не работал у Ханта на автомойке?
— Я просмотрел их документы, и никакой Фрэнк или Фрэнки Эймс мне не попадался.
— Имя он мог изменить.
— Скорее всего, он так и сделал после того, как пришиб свою старушку. Наверняка сообразил, что полиция будет его искать. — Марино отхлебнул кофе. — Плохо то, что у нас нет более свежего описания, а заведения вроде «Мастеруош» — это проходной двор. Одни уходят, другие приходят, и подолгу там никто не задерживается. Кто месяц отработает, кто неделю, а некоторых и на пару дней не хватает. Представляешь, сколько парней подходят под описание «высокий, худощавый и темноволосый»? Список фамилий у меня есть. Проверяем…
Казалось бы, мы подошли очень близко к разгадке, но конца еще не было видно.
— Волокна указывают на автомойку, — заговорила я. — Хант работал на мойке, куда заезжала Берилл, и, вполне вероятно, знал убийцу. Понимаешь, к чему я веду? Эл Хант знал, что Фрэнки убил свою мать, потому что они встречались после «Валгаллы». Вероятнее всего, Фрэнки работал у Ханта. Может быть, относительно недавно. Там же, на мойке, он в первый раз и увидел Берилл.
Марино устало вздохнул.
— На мойке тридцать шесть человек. Все черные, док, за исключением одиннадцати. Из одиннадцати белых шестеро — женщины. Сколько остается? Пять. Троим из них нет и двадцати, а значит, когда Фрэнки отдыхал в «Валгалле», им было лет по восемь или девять. Не складывается. Двое других тоже не подходят. По разным причинам.
— По каким причинам?
— Во-первых, их приняли на работу в последние две недели, когда Берилл там и не появлялась. Во-вторых, физические параметры совсем другие. Один парень рыжий, второй коротышка, как ты.
— Большое спасибо.
— Я продолжаю проверку. — Он отвернулся от окна — Сэмми уже забрался в кормушку — и посмотрел на меня. — А ты, док?
— Что я?
— В твоем офисе еще помнят, что ты там работаешь?
Вопрос показался мне довольно странным.
— Не беспокойся, все под контролем.
— В этом-то я и не уверен.
— Зато я уверена.
Но Марино не собирался сдаваться.
— По-моему, док, тебе пора возвращаться.
— Не раньше чем через пару дней, — твердо ответила я. — Нужно найти рукопись Берилл. Об этом меня попросил Этридж. А в рукописи может отыскаться и ключ ко всей этой истории.
— Ладно. Ты только не забывай мои правила. — Он отодвинул стол и поднялся.
— Я очень осторожна.
— И от него ничего?
— Ничего. Ни звонков. Ни сообщений. Никаких сигналов.
— Ладно. Имей в виду, что он и Берилл звонил не каждый день.
Это я помнила и без Марино. Слушать очередную лекцию не хотелось.
— Если позвонит, я просто скажу: «Привет, Фрэнки. В чем дело?»
— Эй, док, это не шутки. — Он остановился в прихожей и обернулся. — Ты ведь пошутила, правда?
— Конечно. — Я улыбнулась и похлопала его по спине.
— Серьезно, док. Ничего такого. Услышишь его на автоответчике — не поднимай трубку.
Я открыла дверь, и Марино, сделав шаг, замер от ужаса.
— Вот же, мать твою!.. — Он соскочил с крыльца и, вертя как сумасшедший головой, зачем-то потянулся за револьвером.
На моей дорожке, раздуваемый зимним ветром, полыхал пожар.
На фоне черной, беззвездной ночи новенький «форд» Марино напоминал адский костер — огонь метался в бешеном танце, вытягивая оранжевые языки к серебряному полумесяцу. Придя в себя, я схватила лейтенанта за рукав и втащила в дом. Вдалеке взвыла сирена, и в ту же секунду грохнул взрыв — взорвался бензобак. Огненный шар рванулся в небо, осветив окна гостиной и разбросав искры, от которых вспыхнули деревца кизила на краю двора.
— Бог ты мой! — вскрикнула я, и в этот момент в доме погас свет.
Мечась в темноте как обезумевший бык, Марино тыкал пальцем в кнопки рации и клял все на свете:
— Гребаный подонок! Гребаный подонок!
Я отослала Марино после того, как обгорелые останки его новенькой машины увезли на платформе присланного грузовика. Лейтенант хотел остаться на ночь, но я возражала, указывая на то, что о моей безопасности позаботятся полицейские патрули. Он требовал, чтобы я отправилась в отель, я стояла на своем. Каждому из нас было чем заняться. Мой двор превратился в черное болото из золы, над которым висела зловонная туманная дымка. Столбик с почтовым ящиком походил на сгоревшую спичку, с полдюжины кизиловых деревьев погибли безвозвратно. Но самое главное, мне нужно было остаться одной.
