Вынести увиденное было выше ее сил. У миссис Харви закружилась голова от реалий окружающей действительности.
— Морель принес также медицинскую карту дантиста, принадлежавшую Фреду Чини, — сообщила я Марино.
— Выходит, что это действительно Фред Чини и Дебора Харви?
— Да, — ответила я, направив его внимание на прикрепленные к кадодкопу рентгеновские снимки.
— Это вовсе не то, что я думаю. — Лицо Марино вытянулось от удивления, когда он увидел пятно между затемненными контурами поясничных позвонков.
— Дебору Харви убили выстрелом из пистолета, стоя сзади нее справа и целясь ей прямо в середину спины. Пуля, раздробив спинной позвонок и цветоножку, застряла прямо в спинном хребте. Вот здесь, — показала я ему это место.
— Что-то я не вижу, — сказал Марино, нагнувшись поближе.
— Этого ты не можешь видеть, но дырку ты видишь?
— Да, я вижу много дырок.
— Это дырка от пули. А другие дырки — каналы или отверстия для сосудов, снабжающих кровью костный мозг.
— А где ты увидела эти подножки?
— Цветоножки, — терпеливо продолжила я свои объяснения. — Я их не нашла. Скорее всего, они раздроблены и лежат где-нибудь в лесу. Пуля вошла, но не вышла. Выстрел был направлен в спину в области живота.
— Тебе удалось обнаружить дырки от пуль на одежде?
— Нет.
Рядом на столике лежал пластмассовый поднос, на который я положила документы Деборы, одежду, украшения и красную сумку из нейлона. Я аккуратно приподняла прогнившие лохмотья хлопчатобумажного свитера.
— Как видишь, — сказала я, — задняя часть свитера находится в ужасном состоянии. Большая часть материи сгнила или была разодрана хищниками. То же самое можно сказать о поясе ее джинсов сзади, и это нормально, поскольку именно эти части ее одежды были бы окровавлены. Другими словами, отсутствует именно тот участок ткани, где должна была быть дырка от пули.
— А что ты скажешь о расстоянии? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Как я уже сказала, пуля осталась в теле. Этот факт наводит меня на мысль о том, что мы имеем дело не с контактной огнестрельной раной. Но точно сказать все-таки нельзя. Что касается калибра оружия, опять-таки мы можем только предполагать: тридцать восьмой, судя по размеру входного отверстия. Сейчас мы не можем что-либо утверждать до тех пор, пока я не вскрою позвоночник и не отнесу пулю наверх, в лабораторию огнестрельного оружия.
— Странно, — заметил Марино. — Ты еще не начинала заниматься Чини?
— Рентгеновские снимки показали отсутствие пули в его теле. Но вскрытие я еще не производила.
— Странно, — повторил он снова. — Несовпадение. В тех, предыдущих, случаях жертвам не стреляли в спину.
— Да, это так, — согласилась я.
— Отчего же она умерла?
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»? — Марино вопросительно посмотрел на меня.
— Эта рана не приводит к мгновенному фатальному исходу, Марино. Поскольку пуля не прошла прямо навылет, аорта не была рассечена поперек. Если бы это произошло на уровне поясницы, то уже через несколько минут наступила бы смерть от кровоизлияния. Примечательно то, что пуля рассекла связки, вызвав мгновенную парализацию всей нижнепоясничной части туловища. И, конечно же, кровеносные сосуды были повреждены. Она истекала кровью.
— Сколько времени она еще продолжала жить?
— Несколько часов.
— Может быть, ее хотели изнасиловать?
— Трусы и бюстгальтер у нее были в порядке, — ответила я. — Но это не исключает возможность нападения с целью изнасилования. Может быть, ей потом разрешили одеться, предполагая расстрелять ее сразу после изнасилования.
— И зачем ей было снова одеваться?
— Если тебя насилуют, — сказала я, — и насильник приказывает тебе снова одеться, ты прежде всего надеешься на то, что останешься живой. Это чувство надежды руководит тобой, и ты подчиняешься негодяю, потому что в противном случае он может изменить свое решение.
— Что-то здесь не то, — нахмурился Марино. — Я думаю, доктор, что здесь произошло не изнасилование, а что-то другое.
— Это же сценарий. Я сама не знаю, что здесь случилось… С уверенностью я могу утверждать лишь то, что вся ее одежда была в полном порядке: она не была разорвана или порезана ни изнутри, ни снаружи, все было застегнуто. Ну а что касается семенной жидкости, то найти ее после столь долгих месяцев просто нереально. — Вручив ему листок бумаги и карандаш, я добавила: — Пока ты здесь, поработай немножко за меня карандашом.
— Ты будешь обо всем этом рассказывать Бентону? — спросил он.
— Буду, но не сейчас.
— А Морелю?
— Конечно же, я скажу ему о том, что девушку застрелили, — ответила я. — Если предположить, что выстрелы производились автоматическим или полуавтоматическим оружием, то патронная гильза должна быть на месте преступления. Если полицейским захочется обнародовать все данные, то пусть они это делают сами. А я не собираюсь давать кому-либо интервью по поводу обнаруженных мною деталей.
— А как же миссис Харви?
— И она, и ее муж знают результаты опознания. Я позвонила чете Харви и мистеру Чини сразу после того, как подтвердились результаты идентификации. И я не собираюсь кому-либо что-то рассказывать до тех пор, пока не будет произведена экспертиза.
Когда я отделяла левые ребра от правых, они тихонечко потрескивали, напоминая мне игрушку лудильщика.
— По двенадцать ребер с каждой стороны, — начала диктовать я. — Противоречит легенде о том, что у женщины на одно ребро больше, чем у мужчины.
— Да ну? — удивился Марино, отрывая свой взгляд от листка бумаги.
— Ты что, никогда не читал Книгу Бытия? Марино озадаченно смотрел, как я раскладывала ребра по обеим сторонам позвоночника.
— Нет? Не беда, — сказала я.
Затем я начала выискивать глазами мелкие кости запястья, которые больше напоминали камни, обитавшие в притоках реки или на огороде. Не так-то легко рассортировать левые и правые кости, и тут-то макет скелета может оказать неоценимую помощь. Пододвинув скелет поближе и оперев о край стола его костлявые руки, я начала сравнивать. То же самое я проделала с периферическими и приближенными к центру фалангами пальцев рук.
— Похоже, что на правой руке у нее отсутствует одиннадцать косточек, а на левой — семнадцать, — сообщила я.
Марино сделал запись.
— И сколько же всего отсутствует костей?
— Кисть руки содержит двадцать семь костей, — заметила я, продолжая работать. — Именно благодаря этому она обладает необычайной гибкостью. И именно благодаря этой гибкости кисти рук мы можем рисовать, играть на скрипке, а также любить друг друга с помощью нежных прикосновений. Они обеспечивают нам возможность самозащиты.
