— В следующий раз, если у тебя вдруг снова появится желание посетить гадалку, попроси, чтобы тебя сопровождал кто-нибудь другой.
Когда через полчаса мы уже летели над Спартанбургом, испытывая тряску и проваливаясь в воздушные ямы, мелкий холодный град начал барабанить по стеклам. Из-за тумана мы не могли приземлиться, и теперь я реально осознала возможность нашей гибели. В этот момент я стала вспоминать маму, свою племянницу Люси, пожалела о том, что не поехала домой на рождественские праздники, будучи поглощена своими собственными заботами, да и помимо этого, не очень хотелось отвечать на вопросы, касающиеся наших с Марком отношений. Я помню, как в ответ на приглашение я ответила матери, что очень занята и, пожалуй, я не смогу выбраться.
— Но это же Рождество, Кей! — громко крикнула мать. Мне было тяжело вспомнить, когда в последний раз я слышала свою мать кричащей на кого-либо. Но я знала: когда она начинала сердиться, голос ее казался очень странным, а слова произносились с большими паузами. — Люси будет очень огорчена, — сказала она. Я же, предварительно выслав чек на достаточно крупную сумму, позвонила затем Люси, поздравив с наступающим Рождеством. Она очень скучала по мне, но я тосковала по ней еще больше.
Неожиданно сквозь развернувшиеся облака выкатилось солнце, яркими лучами осветив иллюминаторы самолета.
В одну минуту все пассажиры, включая меня, стали вслух благодарить Всевышнего, бурно аплодируя при этом пилотам. Наше возрождение было отмечено громкими возгласами и задушевными разговорами с сидевшими в соседних рядах пассажирами, словно мы знали друг друга долгие годы.
— Наверное, чародейка Хильда помогла нам, — с сарказмом заметил Марино, лицо которого вспотело от волнения.
— Вполне возможно, — ответила я, глубоко и облегченно вздохнув, поскольку в этот момент самолет наконец приземлился.
— Обязательно передай ей от меня огромное спасибо.
— Мог бы и сам ее поблагодарить.
— Конечно, — ответил Марино, зевнув и приободрившись.
— По-моему, она очень милая женщина. Может быть, хоть раз в жизни ты поговоришь открыто.
— Конечно, — снова повторил он.
Выяснив в справочной службе номер телефона Хильды Озимек и позвонив ей, я ожидала услышать настороженный голос очень практичного человека, взвешивающего каждое слово своего оппонента на денежных весах. Вместо этого я услышала мягкий, удивительно доверчивый женский голос. Она не задавала никаких вопросов и не требовала доказательств подтверждения моей личности. Только один раз в голосе ее прозвучало беспокойство, когда она предупредила, что не следует встречаться в аэропорту.
Поскольку я оплачивала поездку, а роль шофера предстояло выполнять Марино, я поручила ему выбрать машину на свой вкус. Подобно шестнадцатилетнему мальчишке, стремящемуся впервые показаться на людях за рулем нового автомобиля, он выбрал блестящий, черный, с солнцезащитной крышей, магнитофоном, автоматически открывающимися окнами и одноместными кожаными сиденьями новенький «кадиллак». Мы ехали в западном направлении с откинутой крышей, но по мере моего подробного рассказа о поездке в Вашингтон и встрече с Эбби в салоне автомобиля становилось все жарче.
— Я знаю, что тела Деборы — Харви и Фреда Чини двигали, — пояснила я. — Сейчас я поняла, зачем.
— А я не понял, — ответил Марино. — Не можешь мне сразу толком все объяснить?
— Ты и я прибыли на место стоянки в зоне отдыха еще до того, как кто-либо осмотрел внутренности джипа, — начала я. — Однако мы не увидели червонного валета ни на приборной доске, ни на сиденье, ни где-нибудь в другом месте.
— Ты хочешь сказать, что карта находилась в бардачке или в каком-то другом месте, и полицейские не могли никак ее обнаружить до тех пор, пока к делу не подключились ищейки. — Включив авторегулятор скорости, он добавил: — Об этих карточных делах я слышу впервые. Правда ли это?
— Давай предположим, что это правда, а затем выслушаем аргументы в пользу этой правды.
— Слушаю тебя.
— Уэсли прибыл на стоянку зоны отдыха после нас, поэтому и он не мог обнаружить карту. Позже, когда джип обыскали полицейские, можешь быть уверен, Уэсли либо находился поблизости, либо позвонил Морелю, поинтересовавшись у него, было ли что-то найдено в джипе. Если он узнал, что ничего подобного в машине не обнаружили, в чем я совершенно уверена, то это привело его к глубокомысленным раздумьям. Ему предстояло выяснить: либо убийство Деборы и Фреда не связано с убийствами предыдущих пар, либо, если все обстояло совершенно иначе, на этот раз карта могла находиться на месте убийства, рядом с трупами.
— Ты думаешь, именно по этой причине они передвинули тела до твоего приезда? Полицейские искали карту?
— Бентон точно искал. Именно это я и имею в виду. Иначе какой мне смысл говорить об этом. И Бентону, и полицейским было строго-настрого запрещено прикасаться к телам убитых до приезда врача медицинской экспертизы. Но ведь Бентону тоже не очень хотелось, чтобы карта с червонным валетом отправилась в морг вместе с трупами. Ему совершенно не нужно, чтобы я или кто-то другой узнал об этой находке.
— Но ведь куда разумнее просто попросить нас держать язык за зубами, вместо того чтобы заниматься такою ерундой на месте найденных трупов, — возразил Марино. — Ведь он находился в лесу Не один. Рядом было полно других полицейских. Они бы заметили найденную Бентоном карту.
— Очевидно, ты прав, — сказала я. — Но ведь он тоже понимал, что, чем меньше людей знают об этой находке, тем лучше. А если бы карта была найдена мною среди других личных документов Деборы и Фреда, то все эти факты должны были быть освещены в моем письменном отчете. Со временем адвокаты, врачи-криминалисты, семьи, страховые компании и ряд других людей должны познакомиться с этими отчетами.
— Ну ладно, согласен, — нетерпеливым голосом перебил Марино. — Что из этого следует? Какой вывод ты можешь сделать?
— Не знаю. Но если предположения Эбби действительно верны, то эта карта является очень крупной для кого-то уликой.
— Не обижайся, доктор, но я никогда и в грош не ставил эту Эбби Торнбулл, даже когда она работала в Ричмонде. Не думаю, что у нее лучше идут дела в газете «Пост».
— Но она никогда не была врушкой, — возразила я.
— Ну конечно, ты же ее так хорошо знала.
— Упоминание об игральных картах я нашла в копии отчета следователя из Глоусестера.
— А может быть, и Эбби об этом когда-то пронюхала. Теперь она кричит на каждом углу, что это ее заслуга, что она раздобыла сведения о картах. Все ее усилия устремлены на написание книги.
— Она очень изменилась, не похожа на себя. Очень напуганная, озлобленная. Но все-таки я не могу согласиться с тобой по поводу ее характера.
— Ну конечно, — сказал Марино. — Она приезжает в Ричмонд с видом появившейся после долгой разлуки подруги, уверяет тебя в том, что ей абсолютно ничего от тебя не нужно. Но сразу же после ее отъезда из газеты «Нью-Йорк тайме» ты узнаешь о том, что она пишет какую-то дурацкую книгу об убийствах этих парочек. Да, это настоящая подруга, доктор.
