Дохнувший изнутри холодный затхлый воздух подтвердил, что дверь ведет в подвал. Я пошарила по стене, нащупала выключатель и щелкнула им. В свете лампочки появились деревянные ступеньки, выкрашенные в темно-красный цвет. Узнать, что там, внизу, было необходимо, и меня не останавливал даже страх, что Дениза Стайнер застанет меня здесь. Сердце стучало в груди, готовое вот-вот выскочить наружу.
Стол, за которым работал Чак Стайнер, все еще стоял здесь, заваленный инструментами и разобранными механизмами. Стрелки на циферблате старых часов замерли на одном месте. Там и тут на столешнице и на бетонном полу вперемешку с проволокой, маленькими гвоздиками и винтиками валялись кусочки «флоридской пробки» с оттисками мелких деталек, некогда закрепленных на пробковых щитках для устранения лишней смазки. Выпотрошенные корпуса высоких напольных часов застыли в тени безмолвным караулом. По углам я заметила несколько древних радиоприемников и телевизоров и разномастную мебель, покрытую толстым слоем пыли.
На стене, сложенной из белых шлакоблоков, виднелась длинная доска со штырями, с которых свисали аккуратные мотки электропроводки и веревок различной толщины. Я вдруг вспомнила бесчисленные макраме, покрывавшие мебель в комнатах надо мной, замысловатое кружево переплетенных шнуров на подлокотниках и спинках стульев и кресел, горшки с цветами, подвешенные к крюкам в потолке. Висельная петля, снятая с шеи Макса Фергюсона, отчетливо встала у меня перед глазами. Теперь, оглядываясь назад, я просто не могла понять, как никому и в голову не пришло осмотреть этот подвал. В то самое время, когда полиция повсюду искала девочку, она наверняка находилась здесь, совсем рядом.
Я дернула за шнурок, но свет не включился — перегорела лампочка, а фонарик я с собой опять не захватила. Сердце колотилось так сильно, что я почти задыхалась, хотя в полутьме двигалась медленно. У поленницы дров, сваленных у стены и затянутых паутиной, я нашла еще один выход наружу, а рядом с водонагревателем располагалась дверь в ванную, совмещенную с туалетом. Я зажгла внутри свет и осмотрелась.
Видавшая виды белая сантехника была заляпана краской. Застоявшаяся вода оставила ржавые потеки в унитазе. В раковине лежала засохшая кисть с торчащей в разные стороны щетиной, похожая на растопыренную ладонь. Я заглянула в ванну. Со дна на меня смотрел профиль Джорджа Вашингтона на четвертаке, а вокруг слива виднелись следы крови. Я попятилась, как вдруг наверху хлопнула дверь, и послышался звук задвинувшегося засова. Дениза Стайнер заперла меня в подвале.
Я рванулась в одну сторону, в другую, озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, что делать. Метнувшись к двери у поленницы, я повернула фиксатор на ручке, сдернула цепочку и внезапно оказалась на залитом солнцем заднем дворе. Я не видела и не слышала Денизу, но знала, что она за мной наблюдает: она должна была предугадать, что я покину подвал этим путем. Со все возрастающим ужасом я сообразила: миссис Стайнер вовсе не пыталась поймать меня в ловушку, а всего лишь хотела отрезать меня от остальной части дома, не дать мне вернуться туда.
Я вспомнила о Марино и рванула за угол, к подъездной дорожке. Руки у меня так тряслись, что я едва смогла достать ключи из кармана и открыть его отполированный до блеска «шевроле». Винчестер лежал на своем обычном месте — под передним сиденьем.
Сжимая в руках холодную как лед нержавеющую сталь, я, так и оставив дверцу распахнутой, кинулась к дому. Как я и боялась, дверь оказалась заперта, но по сторонам от нее находились стеклянные панели. Удар прикладом — и стекло вылетело, усыпав градом осколков коврик в прихожей. Обернув руку шарфом, я осторожно просунула ее внутрь и повернула замок. Я бежала вверх по ступенькам, не понимая, я это бегу или кто-то другой. Мой мозг будто отключился, и я действовала как робот. Вспомнив, в какой комнате вчера горел свет, я свернула в ту сторону и рванула закрытую дверь.
Дениза безмятежно сидела на кровати, а рядом лежал Марино с пластиковым пакетом для мусора на голове, крепко затянутым вокруг шеи клейкой лентой. Мы обе действовали одновременно. Я спустила предохранитель и передернула затвор. Миссис Стайнер схватила со столика пистолет Марино и вскочила с кровати. Стволы поднялись разом, но я оказалась быстрее. Оглушительный выстрел снес ее словно ураганом, швырнув на стену, а я перезаряжала и стреляла снова, и снова, и снова, и снова.
Дениза Стайнер сползла на пол, оставляя кровавые полосы на обоях в цветочек. Дым и копоть от сгоревшего пороха наполняли комнату. Я разорвала пакет на голове Марино. Пит весь посинел, пульс на шее не прощупывался. Резким ударом по грудине я попыталась запустить сердце, потом выдула ему в рот воздух и начала непрямой массаж сердца. После четвертого нажатия Марино захрипел и начал дышать самостоятельно.
Схватив телефон, я набрала Службу спасения и закричала в трубку, как в рацию:
— Полицейский в опасности! Полицейский в опасности! Пришлите «скорую»!
— Мэм, где вы находитесь?
Я понятия не имела об адресе дома.
— Дом Стайнеров! Быстрее! — Я бросила трубку, и она осталась раскачиваться, свисая на шнуре.
Я попыталась усадить Марино на постели, но он был слишком тяжел для меня.
— Давай же! Давай!
Повернув его голову набок и выдвинув челюсть, чтобы не западал язык, я огляделась по сторонам, пытаясь понять, давала ли Дениза ему какие-то лекарства. На прикроватном столике стояли пустые стаканы, от которых пахло бурбоном. Я застыла в каком-то оцепенении, уставившись на труп. Кровь и мозги были повсюду. Меня вдруг начали сотрясать страшные конвульсии, словно предсмертная агония охватила все тело. Дениза Стайнер полусидела, привалившись к стене, а вокруг растекалась багрово-красная лужа. Весь ее траурный наряд был изрешечен и насквозь пропитался кровью. Из головы, безжизненно свисавшей на сторону, тоже капала кровь.
Наконец послышался вой сирен, и прошла еще, кажется, целая вечность, прежде чем раздался топот множества ног, взбегавших по лестнице, и стук раскладываемых носилок. Потом вдруг откуда-то появился Уэсли, крепко обнял меня и прижимал к себе, пока люди в комбинезонах хлопотали вокруг Марино. За окном метались красные и синие огни мигалок, и я поняла, что пули выбили стекло. С улицы тянуло холодом. Сквозняк развевал забрызганные кровью шторы с воздушными шариками, весело летевшими в бледно-желтом небе. Я взглянула на бело-голубое пуховое одеяльце на кровати и разложенных повсюду плюшевых зверей. Увидела наклейки с радугами на зеркале и картинку с Винни-Пухом на стене.
— Это ее комната, — сказала я Уэсли.
— Не волнуйся, все хорошо, — ответил он, перебирая мои волосы.
— Ее комната, Эмили, — повторила я.
21
Я покинула Блэк-Маунтин на следующее утро, в понедельник. Уэсли хотел ехать со мной, но я решила, что провожатый мне не нужен. У меня имелось еще одно незаконченное дело, а кроме того, кому-то надо было остаться в больнице с Марино, которому сделали промывание желудка — Дениза накачала его демеролом
[11]
. Врачи говорили, что с Питом все будет в порядке, по крайней мере физически. Уэсли предстояло отвезти его в Квонтико: Марино требовалась сейчас специальная психологическая помощь как агенту, работавшему под прикрытием, а также покой, безопасность и внимание друзей.
