Слепая женщина поспешила уйти, она боялась, что может
возникнуть потасовка и ей достанется. Но парни были трезвые и от Тошкиной
наглости просто ошалели.
– Ты чо лепишь, писюха? Ты кто, депутат?
– Да пошел ты! Ненавижу таких ублюдков! Небось сам себе
крутым кажешься, а на самом деле просто хамло.
– Не, Витек, видел телку наглую, может, проучим, а?
Тошка выхватила из сумки баллончик.
– Только сделай шаг!
– Фу ты ну ты, охота была связываться. Пошли, Витек!
– Погодь, Димастый, я поинтересоваться хочу, ты чо,
всех на улице лечишь?
– Только тех, кому мама с папой не объяснили…
– Во дает! Дим, а она ничего, только ненормальная! Но
для этого дела сгодится, – и парень вдруг заломил Тошкину руку, державшую
баллончик. Он выпал, а второй малый схватил ее за другую руку.
Тошка испугалась.
– Пусти, идиот! Эй, помогите! – крикнула она
проходящему мимо мужчине. Тот метнулся через проезжую часть.
– Нарываться не надо было! Теперь ты нам заплатишь за
все!
И они поволокли ее, а тот, что выбил у нее баллончик, ткнул
ей в бок что-то твердое и прошипел:
– Пикнешь, убью на фиг!
У Тошки душа ушла в пятки. Но вдруг сзади раздался истошный
крик:
– Наташка! Стойте, гады!
Парни прибавили шагу. Но почти тут же отпустили Тошку. На
них вихрем налетел какой-то человек, взмахнул рукой, ногой, и оба хулигана повалились
на асфальт с проклятиями. Спаситель схватил Тошку за руку и для полноты картины
брызнул обоим в глаза Тошкиным баллончиком.
Раздалась такая ругань, какой Тошке еще слышать не
приходилось. А парень впихнул Тошку в старенькие «Жигули».
– Надо смываться, а то менты наскочут и мы же еще
виноваты будем. Жива?
– Да, спасибо.
– Струхнула?
– Есть немножко.
– Куда тебя отвезти?
– На Тверскую, если можно.
– Можно. А как тебя зовут?
– Виктория.
– А я Гриша.
Тошка впервые посмотрела на своего спасителя. Он был такой
красивый… Кудрявые волосы, русые с золотистым отливом, зеленые большие глаза,
на вид ему лет двадцать, широкие плечи, мускулатура, словом, принц-спаситель!
– А почему вы крикнули Наташа? – едва справившись
с волнением, спросила Тошка.
– Не знаю, почему-то показалось, что ты Наташа. Ты
зачем их задирала? Я все слышал, но не хотел вмешиваться, интересно было, чем
кончится и чья возьмет. Но когда они тебя поволокли, я понял – пора.
– Сама понимаю, что дура непроходимая, нашла с кем
связываться…
– И часто ты так шпану воспитываешь?
– Первый раз. Просто у меня от ненависти мозги
помутились… Обхамили слепую, гады!
– А ты не могла пройти мимо?
– А ты? Полез один с двумя драться из-за незнакомой
девчонки? Тоже небось от ненависти?
Гриша внимательно на нее посмотрел.
– Кажется, мы с тобой два сапога пара! – засмеялся
он. – Слушай, сколько тебе лет?
– Шестнадцать. А тебе?
– Двадцать. Ты красивая, оказывается! Даже очень. И
глаза совсем сухие. Даже плакать не хотелось?
– Еще чего!
– Хочешь сказать, что они не стоят твоих слез? –
улыбнулся он.
– Ясный блин.
– Скажи, у тебя есть парень?
– Нет!
– А давай я буду твоим парнем? Сгожусь?
– Сгодишься, но хотелось бы узнать, какие у нас будут
права и обязанности?
– Во как? Круто! – восхитился он. – Для
начала моя обязанность угостить тебя мороженым. А у тебя есть право выбрать
место, ну и мороженое. А потом я обязан отвезти тебя домой. Так что пока у меня
обязанности, а у тебя права. Как тебе такой расклад?
– Принимается.
– Ну, куда едем?
– Предоставляю тебе право выбора, – сказала Тошка,
боясь, что выбранное ею кафе может оказаться парню не по карману.
– Хорошо, поехали. Тут рядышком, в переулке.
Это оказалось то самое кафе, где она не раз бывала с мамой.
– Здорово, я как раз о нем думала.
– Что ж не сказала? Боялась, что я не потяну?
Тошка покраснела.
– Мы хорошо понимаем друг друга. Да? – и он
посмотрел ей в глаза.
Ой мамочки! Я влюбилась!
Во второй половине дня Марго, обычно сдержанная, была уже на
грани истерики. Все, буквально все были в курсе ее семейных дел. Кто-то смотрел
сочувственно, кто-то злорадно, кто-то возмущался вслух, кто-то молча брал ее за
руку – держись мол. В какой-то момент она сказала:
– Лена, ко мне никого не пускать, слышишь?
– Хорошо, Маргарита Александровна, – постным от
сочувствия голосом произнесла Лена.
Марго, едва за ней закрылась дверь, схватила со стола
очередную пепельницу и что было сил запустила ее в многострадальный мраморный
подоконник. Но окаянная пепельница, целая и невредимая, плюхнулась на покрытый
ковролином пол. Марго подняла ее и на сей раз прицелилась в батарею. Тот же
результат. Небьющаяся она, что ли? Тогда Марго швырнула кружку, из которой пила
кофе. Кружка разбилась. Но легче не стало, наоборот, безумно разболелась
голова. А Даньке сейчас, наверное, хоть бы хны… Интересно, зачем эта лярва так
поступила? А может, пойти к ней и прямо задать вопрос: зачем? Нет, много чести.
Или позвонить Инне, жене Малькова, я ее знаю, она милая… Да нет, нельзя
подымать волну, надо сидеть тихо, как мышка, тогда все скорее уляжется. Эх,
улететь бы сейчас куда-нибудь к черту на рога… Зазвонил мобильник. Кто еще?
Тошка. Слава Богу.
– Мамочка, как ты там? Достают?
– Ох, не говори! А ты где?
– Собираюсь на дачу. Тебя ждать, наверное, нет смысла?
– Боюсь, что так. Хорошо. Езжай. Ты что-нибудь ела?
– Ела, мамуля. Ты держись, скоро все пройдет.
– Надеюсь.
Голос у Тошки был какой-то непривычно возбужденный, видимо,
и ее уже достали…
Опять зазвонил телефон. Варвара.
