– Марго!
– Что, Эличка, дорогая моя, любимая Эличка, ты думаешь,
я в него влюблена?
– Я подумала…
– Нет, я о нем и не вспоминала, а вот сегодня, точнее
вчера, вспомнила, сама не знаю почему. Мне что-то скверно…
– Сходи к врачу. У тебя такой возраст… Мало ли что…
– Может, ты скажешь к какому? Физически я в норме, а
вот на душе… как-то погано.
– Это естественно, моя золотая. Тошка уходит из дому…
И, что бы ты ни говорила, уходит не так, как тебе бы хотелось. И эта история с
журналом, как бы ты ни хорохорилась, больно тебя задела. И Даню она пришибла.
Вот все вместе на тебя и давит. А к врачу все-таки сходи. Обследуйся.
– Эличка, я ненавижу всех врачей, кроме тебя.
– Но ты уже не в моей компетенции, детка.
На кухню вошел Даниил Аркадьич. Заспанный, небритый, хмурый.
– Привет! Меня обсуждаете? Ну виноват, бывает. Я же не
буянил, а?
– Нет, вы не буянили, Даня.
– С какой радости ты так наклюкался?
– Я не помню. Я вообще ничего не помню. Голова раскалывается.
Эличка, помогите!
Он повалился на стул.
– Хотите горячего бульона?
Марго вскипела. Вскочила, достала из холодильника бутылку
водки, налила ему полстакана.
– На, пей!
– Брезгуешь? Презираешь? Казнишь? Ну, прости, с кем не
бывает!
Он опрокинул в рот водку. Марго выбежала из кухни. Ей было
противно.
Эличка закрыла за ней дверь.
– Даня, что с вами случилось? Вот, ешьте бульон, мажьте
хлеб маслом.
– Вы святая женщина… А напился я потому… А впрочем,
какая разница. Скажите, я вел себя пристойно?
– Я не знаю, Даня. Вас привел таксист, вы едва
держались на ногах. Марго отвела вас в спальню, и вы сразу заснули. Но
Бешбармак был в ярости, он так на вас лаял… А Марго пришлось выгораживать вас
перед гостями.
– Ох, черт! Вчера же были гости… Тошкины новые
родственники… Да, действительно… Отличился… Я все вам расскажу, только не
сейчас, потом, когда голова прояснится… Я должен многое обдумать.
– Хорошо, хорошо, обязательно, а сейчас подите в душ,
побрейтесь, вам станет легче.
– А что за родня у Тошки?
Даниил Аркадьич не знал, что Гриша сын Богословской. Марго
скрыла этот факт от всех домашних, чтобы у них не возникло предубеждения против
Гриши.
Когда Марго заглянула на кухню, Дани там не было.
– Ему полегчало, он уже говорит членораздельно, чувствует
себя виноватым… Ох, боже, Марго, я тоже виновата перед тобой, я совсем забыла…
Вчера звонила Матильда, просила тебя с ней связаться, а я из-за всех волнений
совсем забыла. Она уверяла, что это очень важно.
– Что-то с Тасей?
– Она не сказала. Позвони, спроси. Я тоже подумала о
Тасе…
– Сейчас позвоню.
– Марго, я настоятельно прошу тебя приехать ко мне,
дело очень важное, не терпящее отлагательств, – с места в карьер начала
Матильда Пундик.
– Матильда, дорогая, что-то стряслось?
– Пока нет, но если стрясется, будет уже поздно!
Приезжай немедленно.
– Но вы хоть намекните, в чем дело! – взмолилась
Марго.
– Не теряй времени, – и она бросила трубку.
Марго страшно перепугалась, мгновенно оделась и, даже не
позавтракав, выскочила из дому, поймала машину и только тут сообразила
позвонить Таське на мобильник.
Та откликнулась сразу.
– Да, тетя Марго!
– Тась, ты где?
– Дома, сегодня же суббота… А что?
– Скажи, у тебя с Матильдой все нормально?
– Да, я была у нее позавчера, она сказала, что у меня
большие успехи и еще фантастическая музыкальная память… А почему вы
спрашиваете?
– Да она зачем-то срочно меня вызвала, я испугалась,
что это связано с тобой. Но если нет, то… Мало ли что ей понадобилось… Тогда
все, маме привет. Пока!
Таська похолодела. А вдруг Пундя прознала каким-то образом
про их роман и хочет настучать тете Марго? Хотя тогда она, наверное, настучала
бы маме? Да нет… В конце концов, Пундя знает тетю Марго с детства, у них и до
меня были какие-то отношения.
– Кто звонил? – спросила Аля, выходя из ванной.
– Тошка, – соврала Тася. Так, на всякий случай.
– Матильда, ради бога, что случилось? – с порога
спросила Марго.
– Хочешь кофе?
– Хочу! И если можно, какой-нибудь бутерброд, я не
успела позавтракать, и меня слегка мутит.
– Бутерброд? Разумеется. Терпеть не могу подавать
пустой кофе. И бутерброд, и мое печенье, и фрукты. Тебе, как я понимаю, тоже не
по душе модные штучки с раздельным питанием? Одобряю, ты и так в хорошей форме.
Вот видишь, как я тебя ждала?
Стол был накрыт весьма изысканно – старинный фарфор,
серебряная сахарница и сливочник, салфетки в фарфоровых кольцах, серебряная
сухарница с Матильдиным знаменитым печеньем. Все как всегда. Марго немного
успокоилась.
– Пей кофе, бери сыр. Мне моя ученица привезла из Парижа.
Ветчину бери. Это, конечно, не та ветчина, какую когда-то продавали у Елисеева,
но все же вполне недурная. А ты, верно, и не помнишь ту ветчину… –
мечтательно проговорила старая дама.
– Не помню, Матильда, а как Тася?
– Тася? Это мое счастье, такой девочки у меня давно не
было, а может, и никогда. Феноменальные способности и никаких фанаберий. Все
схватывает буквально на лету. Кто бы мог подумать, что она еще в начале лета не
знала ни одной ноты? А какая память… Мать у нее, правда, недалекая особа. Совершенно
не понимает, что родила мировую диву.
– Матильда, ну уж сразу…
– Знаешь, Марго, по-моему, я не давала никогда никому
повода сомневаться в моих суждениях. Если я говорю, что из нее выйдет мировая
дива, значит, так тому и быть. Конечно, с каждым человеком может что-то
случиться, но я надеюсь, что с Тасей все обойдется. Ах, как бы радовался Саша,
если бы дожил… Ну, ты насытилась?
– Вполне, спасибо, все было, как всегда, великолепно.
– Одну минутку.
Старая дама выплыла из комнаты и вернулась, неся в руках
большой желтый конверт.
