– Маргарита Александровна, машина пришла!
– Спасибо, Миша.
Лев Александрович забыл дома папку с важными бумагами и
послал за ней Федора. Подъезжая к дому, тот не поверил своим глазам. У калитки
прощались Римма Павловна и… Верочка. Он в первый момент даже решил, что
обознался. Но разве спутаешь с кем-то такую конфетку? Интересно, что она тут
делает? Не иначе решила напакостить хозяину. Надо будет предупредить. Он
выждал, пока Вера уйдет, и подъехал к воротам.
– Римма Павловна…
– Да-да, Федя, Лев Александрович звонил, сейчас я вам
вынесу папку.
Через минуту она вернулась.
– Вот, возьмите. Да, Федя, что интересного можете
сообщить?
– Ну даже не знаю… Вот позавчера Лев Александрович
обедал с одной дамочкой, но она такая страхолюдина… И лет ей, наверное, под
шестьдесят! А больше ничего такого…
– Допустим. А вы вдову его брата знаете?
– Александру Игоревну, кажется?
– Ну да.
– Знаю. А что?
– С ней он обедает?
– При мне ни разу.
– Так откуда ж вы ее знаете?
– Один раз мы ехали по Остоженке, она там голосовала.
Была с дочкой. Мы их подсадили, отвезли на Ломоносовский. Но я про это не
докладывал, тут все чисто, Римма Павловна.
– Короче, если они еще раз хотя бы случайно
пересекутся, сразу сообщите мне.
– Конечно, Римма Павловна, вы же знаете! – честно
глядя ей в глаза, сказал Федор, заранее радуясь щедрому вознаграждению, которое
получит от хозяина за сообщение о Верочке. Наверняка он все же завел шашни с
этой Алей, хотя даже от меня таится. После того вечера, когда хозяин после
ресторана отвез эту Алю домой, но не остался у нее, Федор ее больше не видел.
Ох, неугомонный мужик Лев Александрович. Молодец.
Вернувшись в офис, Федор отдал бумаги Льву Александровичу,
но поговорить не было возможности. Он решил, что и вечером, по дороге домой, не
поздно. Завтра у дочки день рождения, будет ей на хороший подарок.
– Верочка? Вот сука! – воскликнул Лев
Александрович. – Брат Федор, как думаешь, чего ей понадобилось?
– Отомстить, наверное. Все ж таки променяли ее на
другую.
– Но что она может сказать? Что я с ней спал?
– Хотя бы.
– Неинтересно.
– А может, она вас выследила? Что-то Римма Павловна про
Александру Игоревну расспрашивала…
– И что ты сказал? – похолодел Лев Александрович.
В воскресенье утром Аля собиралась на свидание. Ей нравилось
встречаться с Левочкой не дома, а в снятой квартире, создавалась некая иллюзия
экстерриториальности и меньше мучила совесть. Квартирка была хоть и маленькая,
но красивая и чистенькая, а Аля умудрилась даже создать там какой-то уют.
Купила два махровых халата, тапочки, красивую посуду, чтобы можно было выпить
кофе и перекусить в малюсенькой кухне. Они встречались не так часто, как ей
хотелось бы, но она понимала – он уже немолод. Вот и сегодня свидание было
назначено на одиннадцать утра. У Таськи в это время урок с Пундей. Они вместе
позавтракали, и Таська убежала. Квартиру Левочка снял неподалеку, на
Мичуринском. Почему-то он никогда за нею не заезжал, и она решила выйти
пораньше, купить цветов и фруктов. Цветы он тоже перестал дарить. Когда
приходил к ней домой, частенько дарил, а как снял квартиру, перестал. Ну и
пусть, он часто дарил безвкусные готовые букеты. Через полчаса она уже была в
их любовном гнездышке. И вдруг он позвонил. У Али упало сердце. Она знала, что
Римма Павловна уехала к сестре в Рязань.
– Деточка, ты уже не дома?
– Нет, я на Мичуринском, а ты где?
– Ты понимаешь, какая идиотская история… Я уже сел в
машину, хотел выехать, а у меня заклинило дверь.
– Какую дверь?
– Дверцу машины.
– И что?
– Сижу, как идиот, запертый в машине. И вот звоню тебе.
– А вторая дверца?
– Так все заблокированы.
– Разблокируй!
– В том-то и штука, что не получается, черт знает что!
– А ты один в доме?
– То-то и оно.
– Позвони кому-нибудь, вызови спасателей наконец!
– Я уже позвонил Федору, но пока он доберется…
– Скажи ему, чтобы взял такси.
– Ох, я идиот, не сообразил. Сейчас я ему позвоню и
перезвоню тебе.
Але показалось, что он врет. Просто не придумал приличной
отговорки, наверное. Жаловаться любовнице на дурное самочувствие как-то негоже,
особенно когда она его ждет, можно сказать, в постели. Но как глупо придумано…
А может, это правда? В жизни иной раз случаются самые причудливые истории.
Лев Александрович перезвонил.
– Ты слышишь, Аленька, теперь еще и сигнализация
врубилась, – почти плачущим голосом проговорил горе-любовник сквозь вой
сирены. – Ты только представь себе, каково мне тут сидеть, взаперти, под
этот вой, и рваться к тебе, моя радость.
– Ничего, на вой сирены могут прибежать соседи.
– Но они же не войдут в гараж… Ворота закрыты.
– Что-то я не пойму, зачем же ты сел в машину, если
ворота закрыты.
– Так они пультом открываются, а пульт в машине… Ты
что, мне не веришь?
– Верю, – вздохнула Аля, а про себя проговорила:
«Верю, верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу». Но тут же подумала: Левочка
ловелас с таким стажем и опытом, что вряд ли придумал бы такую чушь, скорее
всего, это правда. Но жалости к нему почему-то не было.
В этот день он звонил раз десять, но в результате так и не
приехал, сославшись на то, что машина вышла из строя.
– Так возьми такси! – в крайнем раздражении от
бездарно проведенного воскресенья сказала Аля.
– Девочка моя, у меня уже нет сил, я так
переволновался…
– Герой-любовник! – в сердцах бросила Аля.
Лев Александрович почему-то обиделся.
Всю эту историю с машиной он в общем-то не выдумал, он лишь
несколько подкорректировал ее. Он и в самом деле собрался ехать к Але и в самом
деле у него заклинило одну дверцу, но он быстро с этим справился, однако
подумал, что это знак – не стоит им сегодня встречаться. Римма слова не сказала
о Верочке, и ее внезапный отъезд к сестре выглядел подозрительно. Уж не
выследила ли Верочка его с Алей? И не ждет ли его Римма у подъезда на
Мичуринском? Нет, такого счастья мне не надо, к тому же был знак, что ехать не
стоит. Вот он и наворотил черт знает чего. И, похоже, не зря. Римма вернулась
под вечер, значит, и впрямь не поехала в Рязань. Черт побери, плохо, когда бабы
сплетаются в такой змеиный клубок, совсем скверно. Придется снять другую
квартиру или вовсе отказаться от встреч с Алей, очень уж неохота ее
подставлять. А как же любовь? Нет, Алю я не брошу. Что-нибудь придумается, надо
просто не появляться какое-то время на той квартире, Римма еще последит и
успокоится. А что это Верочка так взъярилась? Неужто из любви ко мне? Слабо
верится, а впрочем… Эта мысль польстила его самолюбию, по крайней мере Верочка
никогда не позволяла себе таких фраз. Герой-любовник! Иронизирует, паршивка. Надо
было придумать что-то более героическое, например, что на дороге лежал сбитый
человек, я его подобрал, отвез в больницу, милиция, то, се. Она бы меня жалела
и уважала, а так… Ладно, надо ее хорошенько трахнуть, и ей будет не до иронии.
Он не любил мудрствовать с женщинами.
