– Тасенька, я понимаю, какое сейчас смятение у тебя в
душе…
Таська всхлипнула и полезла за платком.
– Матильда Наумовна позаботилась о твоем будущем.
– Как это?
– Она оставила для тебя записку и письмо для Андрея
Воздвиженского, в котором просит его позаботиться о тебе.
Таська вдруг стала пунцовой. Опустила глаза. Уши тоже
покраснели.
Так, мелькнуло в голове у Марго. Все, кажется, не так
просто.
– Матильда Наумовна оплатила заранее полтора года
твоего пребывания в Милане, в пансионе у какой-то своей приятельницы.
Разумеется, и мама и я, мы оплатим твое дальнейшее там пребывание…
По щекам Таськи ручейками бежали слезы. Господи, что я несу,
подумала Марго, вскочила, обняла Таську, прижала к себе:
– Деточка моя, ну не надо так плакать. Конечно,
Матильду безумно жалко, но ее уже нет, и надо, просто необходимо подумать о
твоей судьбе. Впрочем, Матильда подумала. Я совершенно не знаю, что за человек
этот Воздвиженский и согласится ли он взять на себя то, о чем просит Матильда,
но все, абсолютно все, что нужно, мы с мамой сделаем.
– Он… Он… хороший… – пролепетала Таська, глотая
слезы.
Марго вздрогнула.
– Тася, ты его хорошо знаешь? Матильда пишет, что ты
для него пела, что он пришел в восторг… А почему мы об этом ничего не знаем?
Это не всё?
– Не всё! – прорыдала Таська, теснее прижимаясь к
Марго. Она почувствовала, что тетя Марго не станет ее ругать, читать нотации…
– Ты влюблена в него?
– Да, и он тоже…
– Вот и чудесно! Значит, он наверняка поможет тебе
состояться… У вас что-то было?
– Нет, что вы… Только целовались один раз… И он уехал,
он звонит и эсэмэски шлет, но он меня даже замуж звал, вы не думайте, тетя
Марго.
– Тась, это он тебе колечко подарил, да?
– Нет! То есть да… А Тошка придумала… как будто я
нашла.
– А Нуцико помогла? – улыбнулась Марго.
– Да! Только, тетя Марго, я вас умоляю, не говорите
маме, она не поймет… Пожалуйста, не надо, тетя Марго!
– Обещаю. Когда он будет в Москве?
– На днях. У него концерты…
– Вот что, детка, отправь ему сейчас же сообщение о
смерти Матильды, ему ведь могли еще не сообщить. Давай, давай!
Таська, глотая слезы, вытащила мобильник.
– Ой, а что писать? Я боюсь…
– Пиши: Андрей, ночью умерла Матильда Наумовна.
Оставила для тебя письмо, оно у моей тети. Ну а дальше уж ты сама.
Таська быстро набрала текст, от себя ничего добавлять не
стала. Марго передала ей записку Матильды Пундик. Девочка еще пуще разревелась.
Но тут пришел ответ. Она схватила телефон. И прочитала вслух: «Ужасная весть!
Тасечка моя, не бойся, я с тобой, и хорошо бы ты и твоя тетя встретили меня в
аэропорту, по дороге сможем поговорить. Я прилечу утром из Мюнхена, у меня
каждая минута будет на счету. На похоронах буду непременно. До нашей встречи я
все решу. Я люблю тебя, моя маленькая. Держись! Твой А.».
– Ну что ж, по-моему, все складывается так, как хотела
бы Матильда. Она в курсе вашего романа?
– Нет, что вы!
– И мама, разумеется, тоже?
– Тетя Марго, умоляю! Маме нельзя говорить…
– Не волнуйся, я ничего не скажу. Но поставить маму в
известность о письмах Матильды и ее распоряжениях я просто обязана.
– О письмах ладно, пусть…
– Обещаю, я сумею с мамой справиться, все будет хорошо.
Скажи, а он красивый?
Таська подняла на тетку удивленные, полные слез глаза.
– А вы его не видели?
– Не помню.
Таська полезла в сумочку и вытащила записную книжку, где
между страничками лежала небольшая фотография.
– Вот!
– Да, красивый… А не боишься, что мама увидит?
– Нет! У меня тут еще Мария Каллас и Пласидо Доминго.
– Хитрюга какая!
– Тетя Марго, а вы сможете поехать в аэропорт?
– Конечно, это так важно! И я хочу сама во всем
убедиться. Этот рейс очень ранний, я надеюсь, мы сможем вовремя попасть в
аэропорт. Напиши ему, что мы его встретим и чтобы он не заказывал машину. Мы
отвезем его, куда он скажет.
– Тетя Марго, вы… вы… вы самая лучшая на свете! Самая
клевая и крутая!
– Ох, твоими бы устами. Ну все. Скоро вернется мама, ты
иди, а нам с ней лучше поговорить наедине. Я смотрю, вы с Тошкой, что
называется, из молодых, да ранние.
– Ой, а мы уже и сами так про себя говорим! –
обрадовалась Таська.
К концу рабочего дня Марго уже едва ворочала языком. Помимо
всех других дел, разговор с Алей дался ей очень тяжело и кроме глухого
раздражения ничего не вызвал.
– Марго, да как такое возможно? Поручать заботу о
девочке чужому мужику! Да Таська ребенок, что значит: она уедет в Милан? Одна?
Или с этим типом? Эта полоумная старуха решила подложить под него Таську? Да
будь она проклята! Никогда, никогда в жизни я не соглашусь! Он ею попользуется
и бросит… Можно подумать, в Москве ее не выучат! Да может, у нее и таланта
настоящего нет, просто эта ваша Пундя была совершенно полоумная. Вообразила
себе невесть что…
Марго молча слушала ее и только сжимала и разжимала длинные
пальцы. Но в какой-то момент не выдержала и стукнула кулаком по столу.
– А теперь послушай меня.
– Таська не твоя дочь, ты и свою-то выпихнула, не
почесавшись, а я так не могу! – уже совершенно вне себя кричала Аля. Марго
ее такой еще никогда не видела.
– Повторяю – послушай меня! Ты можешь, конечно, орать,
сколько влезет, но я не позволю загубить талант. И вообще, возьми себя в руки!
Я, конечно, понимаю, что Левочка уже староват и, вероятно, не слишком хорошо
тебя обслуживает, но держать себя в руках все-таки нужно. Или поищи ему
кого-нибудь на подмогу!
От тона и слов Марго кровь у Али застыла в жилах.
– Что ты говоришь? При чем тут твой брат?
– А иначе я не могу объяснить твое поведение, обычно
так ведут себя растревоженные, но недотраханные бабенки. А разговор идет о
судьбе твоей дочери! И Воздвиженский не тип, как ты выражаешься, а один из
крупнейших певцов современности. И благодаря ему Таське будет куда легче
пробиться наверх. И не понять это можно, только будучи… полной дурой! Да! И я
не стану извиняться за свою резкость, ты ее заслужила!
