— Такой стереотип долго не продержится, — сказала я, неожиданно для себя обнаружив, как мне трудно объективно говорить о своей племяннице именно с этой женщиной.
— О, он продержится ровно столько, сколько им понадобится, чтобы увидеть, как она управляется с вертолетом или программирует робота на устранение заложенной бомбы. Или производит в уме расчеты, для которых нам нужен калькулятор.
Я понимала, о чем идет речь. Агентам пожарной службы часто приходится оперировать сложными математическими формулами для расчета физических и химических параметров прямо на месте пожара или даже со слов очевидца. Сомнительно, чтобы способность производить в уме такого рода вычисления помогла Люси обзавестись друзьями.
— Тьюн, — произнесла я, смягчая тон, — Люси отличается от других, и это не всегда идет ей на пользу. Во многих отношениях быть гением так же плохо, как и быть инвалидом.
— Вы абсолютно правы, и я понимаю это даже лучше, чем вы можете себе представить.
— Что ж, раз вы понимаете...
Я чувствовала себя бегуном, с неохотой передающим эстафетную палочку другому.
— А вам надо понять, что с ней обращались и будут обращаться так же, как и со всеми остальными. Никто не станет защищать Люси от реакции других агентов на ее прошлое. Никто не станет защищать ее от слухов о том, почему она ушла из ФБР, и о ее личной жизни.
Я посмотрела на Тьюн в упор, размышляя о том, что ей известно о моей племяннице. Если только у Макговерн не было своего человека в Бюро, она не могла знать ни о связи Люси с Кэрри Гризен, ни о том, какие проблемы могут возникнуть, когда дело последней будет передано в суд, разумеется, при условии, что Кэрри поймают. День и без того получился мрачный, и при мысли о Кэрри настроение у меня совсем упало, так что Макговерн, наверное, почувствовала необходимость заполнить возникшую паузу.
— У меня есть сын, — тихо сказала она, глядя в чашку. — Я знаю, каково это, когда дети вырастают и внезапно исчезают. Они идут своим путем, и они так заняты, что не находят времени ни навестить, ни даже позвонить по телефону.
— Люси давно выросла, — быстро сказала я, потому что мне не хотелось ее сочувствия. — Она в общем-то никогда и не жила со мной постоянно. Люси, если так можно выразиться, всегда отсутствовала.
Макговерн только улыбнулась и поднялась со стула.
— Мне еще надо проверить свое войско. Я, пожалуй, пойду.
Глава 6
В четыре пополудни работа в прозекторской еще не закончилась. Я поискала взглядом Чака Раффина. Он и еще двое врачей-ординаторов трудились над телом погибшей при пожаре женщины, очищая скелет от плоти с помощью специальных пластмассовых шпателей, потому что более твердый и острый инструмент мог бы поцарапать кости.
Чак соскребал ткань с черепа. Лицо его под хирургической маской и шапочкой покрылось потом, а темно-карие глаза под защитным козырьком казались несколько остекленевшими. Он был высокого роста, худой и жилистый, с короткими, песочного цвета, волосами, которые неизменно торчали в разные стороны независимо от того, сколько геля он на них наносил. По-юношески симпатичный, Чак проработал у нас год, но работа все еще приводила его в ужас.
— Чак? — повторила я, наблюдая за одной из самых неприятных операций, какие только могут выпасть на долю судебного медицинского эксперта.
— Да, мэм?
Он выпрямился и настороженно посмотрел на меня. Запах с каждой минутой становился все нестерпимее по мере того, как извлеченная из холодильника плоть продолжала разлагаться, и то, что еще предстояло сделать, не добавляло энтузиазма.
— Мне бы хотелось кое-что уточнить, — сказала я, глядя на него снизу вверх. Раффин был так высок, что у него вошло в привычку сутулиться, и, когда он смотрел на того, с кем разговаривал, голова у него выступала вперед, как у черепахи. — Похоже, наши старые горшки и сковородки так и не добрались до нового места, затерявшись где-то при переезде.
— Их, видимо, выбросили.
— И наверное, правильно сделали. А значит, нам с тобой предстоит отправиться за покупками.
— Сейчас?
— Сейчас.
Чак не стал тратить время попусту и исчез в мужской раздевалке ровно на столько времени, чтобы успеть сбросить грязную, вонючую одежду, принять душ и смыть шампунь. Когда мы встретились в коридоре, он все еще потел, а на лице розовели следы жесткой мочалки. Я подала ему ключи. Темно-красный служебный «тахо» находился на внутренней стоянке, но садиться за руль мне не хотелось.
— Поедем в магазин торгового оборудования Коула, — сказала я, когда Раффин повернул ключ зажигания и мощный мотор отозвался низким рыком. — Это в двух кварталах к западу от Парэма, на Броде. Выезжай на шестьдесят четвертую и поворачивай к развязке на Вест-Брод. Дальше я покажу.
Чак нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и тяжелая дверь гаража отъехала в сторону, впуская солнечный свет, который я не замечала на протяжении всего дня. Наступил час пик, так что ближайшие полчаса не обещали приятной езды. Раффин вел машину, как осторожная старушка, надвинув на глаза темные очки, подавшись вперед и держа скорость на пять миль в час ниже разрешенной.
— Можно немного побыстрее, — негромко сказала я. — Магазин закрывается в пять, так что нам не помешает поторопиться.
Он надавил на газ, и мы прыгнули вперед.
— Можно, я спрошу вас кое о чем, доктор Скарпетта?
— Пожалуйста. Спрашивай.
— Вам это может показаться немного странным.
Чак взглянул в зеркало заднего вида и, пошарив в «бардачке», вытащил несколько жетонов для проезда по площади.
— Ничего.
— Знаете, я много всякого повидал, в больнице, в похоронной конторе и вообще, — нервно начал он, опуская стекло. — Но меня это не проняло, понимаете?
Мы притормозили, и Чак бросил жетон в корзину. Бело-красный шлагбаум поднялся. Чак снова поднял стекло.
— Если то, что ты видишь в морге, как-то действует на тебя, в этом нет ничего ненормального, — попыталась успокоить его я.
Однако Чак покачал головой:
— Дело в другом. Понимаете, чаще всего я прихожу утром в морг еще до вас. Раньше всех. Я отвечаю на звонки, я там все подготавливаю, так? Потому что я один.
Я кивнула, совершенно не понимая, к чему он клонит.
— Ну вот. Началось это пару месяцев назад, когда мы были еще в старом здании. Представляете, я прихожу примерно в половине седьмого, и тут же звонит телефон. Я снимаю трубку — никого. Тишина.
— Часто это случалось?
— Ну, раза три в неделю. Иногда звонили каждый день. И звонят до сих пор.
— То есть звонки продолжаются и после того, как мы переехали в новое здание? — уточнила я.
