— Конечно, номер ведь у нас остался прежний, — напомнил он. — И кстати, последний звонок был как раз сегодня. Знаете, мне как-то не по себе. Может быть, попробовать отследить звонок, узнать, в чем тут дело?
— Расскажите подробнее, что происходит, когда вы снимаете трубку.
Я бросила взгляд на спидометр — мы ехали на предельно разрешенной скорости.
— Я говорю: «Морг». Тот, кто звонит, не произносит ни слова. Тишина такая, как будто связь прервалась. Я несколько раз говорю: «Алло?» — и потом кладу трубку. Я даже не знаю, есть ли кто-то на другом конце, но чувствую — кто-то есть.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Хотел убедиться, что все именно так и есть, что мне ничего не мерещится. По утрам, когда солнце еще не взошло и в морге, кроме тебя, никого нет, ощущения бывают не самые приятные.
— Значит, все началось два месяца назад?
— Примерно. Знаете, на первые звонки я в общем-то и внимания не обратил.
Мне не понравилось, что Раффин протянул столько времени, прежде чем решился поделиться со мной, но упрекать его за это сейчас не было смысла.
— Что ж, я передам капитану Марино, а ты, Чак, отныне сразу же сообщай о таких звонках мне, хорошо?
Он кивнул, не отводя глаз от дороги.
— После следующего светофора начинаем искать большое бежевое здание. Оно будет на левой стороне.
Когда мы подъехали, до закрытия оставалось всего пятнадцать минут, и на стоянке было лишь две машины. В огромном, с длинными рядами уходящих под потолок металлических стеллажей помещении гулял прохладный ветерок. На стеллажах лежало все, что только могло пригодиться в ресторанном бизнесе, начиная от больших половников и ложек и заканчивая гигантскими кофеварками и миксерами. Но меня интересовали кастрюли, и нужный отдел я обнаружила в самом конце, рядом с секцией мерных емкостей и электрических сковород.
Я уже взялась за громадный алюминиевый бак, когда откуда-то появился продавец. Это был лысеющий толстячок, на обнаженном правом предплечье которого красовались играющие в карты обнаженные женщины.
— Помочь? — обратился он к Раффину.
— Мне нужна самая большая из всех кастрюль, которая только у вас есть, — ответила я.
— Есть на сорок кварт.
Он привстал на цыпочки и, сняв с верхней полки чудовищный бак, подал его Раффину.
— И мне нужна крышка.
— Придется заказывать.
— А как насчет чего-нибудь глубокого и прямоугольного? — спросила я, представляя длинные кости.
— Есть на двадцать кварт.
Он повернулся к другому стеллажу и снял с полки бак, в котором можно было сварить несколько ведер картошки, овощей или приготовить бочку кобблера
[14]
.
— Для нее, как я понимаю, у вас тоже крышки нет.
— Есть. — Гора металла угрожающе зазвенела, когда продавец вытащил из ее глубин то, что мне требовалось. — Здесь даже выемка имеется для ковша. Ковш тоже нужен?
— Нет, спасибо. Просто что-нибудь длинное, чтобы помешивать. Пластмассовое или деревянное. И жаропрочные рукавицы. Две пары. Что еще? — Я посмотрела на Раффина. — Может быть, взять еще и емкость на двадцать кварт? Для работ поменьше?
— Неплохая мысль, — одобрительно кивнул он. — Большой бак, когда его зальешь водой, будет просто неподъемный. Да и какой смысл пользоваться большим, если сойдет и поменьше? Но не для сегодняшней работы; сегодня все не войдет.
Продавец, растерянно слушавший наш разговор, в конце концов не выдержал и снова обратился к Раффину:
— Скажите, что вы собираетесь варить, и, может быть, я смогу что-то посоветовать.
— Разное, — уклончиво ответила я.
— Понятно, — пробормотал толстяк, хотя явно ничего не понял. — Ладно. Надо что-нибудь еще?
— Нет, все, — с улыбкой ответила я.
Пока я искала «Мастер кард», он насчитал сто семьдесят семь долларов.
— У вас предусмотрены скидки для правительства штата? — спросила я, подавая ему карточку.
— Нет. — Продавец задумчиво потер двойной подбородок, рассматривая кредитку. — Я, кажется, слышал ваше имя в новостях. — Он недоверчиво посмотрел на меня и вдруг щелкнул пальцами. — Знаю. Вы — та самая леди, которая несколько лет назад баллотировалась в сенат. Или на место заместителя губернатора?
— Только не я. Стараюсь держаться подальше от политики.
— Тогда нас уже двое, — крикнул он нам вслед. — Они там все мошенники. Все до единого!
* * *
Вернувшись в морг, я попросила Раффина достать останки жертвы из холодильника и перевезти их вместе с новыми баками в декомпозиционную. Потом прослушала оставленные на автоответчике сообщения — звонили главным образом репортеры. Мне было не по себе, и это не укрылось от внимания Роуз, которая вошла в мой кабинет со стопкой бумаг.
— Похоже, день был не самый удачный.
— Не хуже, чем обычно.
— Как насчет чашечки чаю с корицей?
— Нет, спасибо.
Роуз положила на стол с десяток свидетельств о смерти, увеличив вечную гору документов, которые мне следовало подписать. На ней были симпатичный брючный костюм темно-синего цвета и сиреневая блузка, на ногах — черные кожаные ботинки со шнуровкой.
Роуз давно достигла пенсионного возраста, но это никак не сказалось на ее исполненном достоинства лице с искусно наложенным макияжем. Только волосы стали еще тоньше и полностью побелели, да артрит вцепился в пальцы, поясницу и бедра, отчего ей с каждым днем становилось все труднее сидеть за столом и заботиться обо мне так, как она делала это с первого дня моего пребывания в должности.
— Уже почти шесть, — с доброй улыбкой сообщила Роуз.
Я бросила взгляд на часы и со вздохом потянулась за ручкой.
— У меня обед в церкви, — дипломатично известила Роуз.
— Прекрасно, — кивнула я и нахмурилась, читая очередной документ. — Черт возьми, сколько раз надо повторять доктору Кармайклу, что мы не используем выражение «остановка сердечной деятельности». Господи, да ведь все умирают от остановки сердца. Человек умирает, сердце останавливается, верно? Или вот это — остановка дыхания. Боже, мне каждый раз приходится за ним исправлять. — Я раздраженно поставила подпись. — Сколько лет он занимает свое место? Двадцать пять, не меньше, да?
— Доктор Скарпетта, не забывайте, что он акушер. И притом очень старый, — напомнила Роуз. — Милый человек, который уже не способен учиться новому. Он еще и сейчас печатает свои отчеты на стареньком «Ройяле». Кстати, причина, по которой я упомянула об обеде в церкви, заключается в том, что мне надо быть там через десять минут. — Она посмотрела на меня поверх очков. — Но могу и задержаться, если вам что-то нужно.
