— В Уилмингтоне Клер Роули ходила в школу. Там же неподалеку и загородный домик Спаркса, — напомнила я.
— Верно. Так что пока все указывает в одном направлении. — Он уставился на кипящий бак. — Она приезжает на чужой машине в Уоррентон, проникает в дом Спаркса, когда хозяина нет дома, там ее убивают, а потом дом поджигают. — Марино потер виски. — Ну и как тебе это, док? Воняет, верно? Не меньше, чем здесь у вас. Мы упускаем что-то крупное, поэтому все остальное не имеет никакого смысла.
— В районе Уилмингтона есть какие-нибудь Роули? — спросила я. — Может, у нее там родственники?
— Есть двое, но ни один не слышал ни о какой Роули по имени Клер.
— Как насчет университета?
— Еще не проверил. Думал, ты сама захочешь.
— Утром.
— Ясно. Но ты же не собираешься оставаться здесь на всю ночь с этим дерьмовым варевом?
Я выключила плиту.
— Нет. Я поеду домой, а это должно отстояться за ночь. Кстати, который сейчас час? О Господи, уже почти девять. И утром мне еще надо в суд.
— Пойдем отсюда, — сказал он.
Я заперла декомпозиционную, и мы прошли на внутреннюю стоянку. По небу, то и дело скрывая блестящий диск луны, неслись огромные, похожие на парусники темные тучи. Порывистый ветер шевелил какой-то мусор, и из погруженных во тьму углов доносились напоминающие шорох сухих листьев звуки. Марино проводил меня до машины и, неторопливо достав сигарету, закурил.
— Не хотелось бы беспокоить тебя, док, но есть кое-что, о чем мне надо тебе рассказать.
Я открыла дверцу и села за руль.
— Боюсь даже спрашивать.
Мне действительно было не до шуток.
— Сегодня в четыре тридцать мне позвонили из газеты. Рекс Уиллис, обозреватель...
— Мы знакомы.
Я застегнула ремень безопасности.
— Так вот, он, похоже, получил некое письмо. Что-то вроде заявления для прессы. Дело дрянь.
— О чем речь?
Моя внутренняя сигнализация уже сработала, и кровь разносила тревогу по всему телу.
— Письмо предположительно от Кэрри Гризен. Она сообщает, что сбежала из «Кирби», потому что федералы подставили ее и хотят обвинить в том, чего она не совершала. Заявляет, что в тот период, когда происходили убийства, у тебя был роман с шефом профильного отдела, Бентоном Уэсли, и что все так называемые улики против нее сфабрикованы вами двумя с целью представить Бюро в выгодном свете.
— Откуда отправлено письмо? — спросила я, чувствуя, что начинаю закипать от злости.
— Из Манхэттена.
— И адресовано именно Рексу Уиллису?
— Да.
— И он, конечно, не собирается давать ему ход.
Марино замялся.
— Послушай, док. Ты знаешь хотя бы один случай, когда репортер не давал чему-то ход?
— О Господи! — простонала я, поворачивая ключ зажигания. — Они же там все просто рехнулись! Получают письмо от психопата и печатают его в газете! Уже или еще нет?
— Еще нет. У меня есть копия письма. Хочешь взглянуть? Он достал из заднего кармана сложенный лист бумаги и протянул мне.
— Это факс. Оригинал уже в лаборатории. Ребята посмотрят, что он может дать.
Я дрожащими руками развернула лист. Письмо было написано аккуратным почерком и совсем не походило на то странное послание с красными печатными буквами, которое я получила от Кэрри раньше, — четкие слова, ясный смысл. Пропустив начало, в котором она утверждала, что ее подставили, я перешла к последнему абзацу.
Что касается специального агента Люси Фаринелли, то удачливой карьерой она обязана в первую очередь главному судебному медэксперту, доктору Скарпетта, которая на протяжении ряда лет прикрывала ошибки и правонарушения своей племянницы. Когда мы с Люси были в Квонтико, это она стала инициатором наших отношений, а не наоборот, как будет утверждаться в суде. Хотя мы и были какое-то время любовницами, она использовала меня в качестве прикрытия при неудачах компьютерной программы СКИИ. А потом присвоила результаты работы, которой никогда и не занималась. Я говорю правду и клянусь в этом именем Господа. Прошу опубликовать это письмо, чтобы его прочли все. Я не хочу прятаться до конца жизни, осужденная обществом за ужасные деяния, которых не совершала. Моя единственная надежда на свободу и справедливость в том, что люди увидят правду и сделают что-то, чтобы она восторжествовала.
Кэрри Гризен
Пока я читала, Марино спокойно курил.
— Тот, кто написал это, знает слишком много. У меня сомнений нет — это та сучка.
— Она пишет мне послание, которое может показаться бредом сумасшедшего, а потом отправляет в редакцию вполне разумное письмо. — Я так расстроилась, что меня даже затошнило. — Какой в этом смысл?
Капитан пожал плечами. Упали первые капли дождя.
— Я скажу тебе, что думаю по этому поводу. Она посылает сигнал. Показывает, что начала новую игру и собирается всех одурачить. Эта стерва жива не будет, если не испоганит кому-нибудь жизнь. И прежде всего тебе, док.
— Бентон знает?
— Пока еще нет.
— И ты полагаешь, газета опубликует это письмо? — спросила я с тайной надеждой, что на сей раз ответ будет другим.
— Ты же и сама все понимаешь.
Он отбросил окурок, который ударился о землю и рассыпался искрами.
— Они подадут это так, что вот печально знаменитая Кэрри Гризен, убийца-психопат, связалась с ними в тот момент, когда половина правоохранительных органов страны безуспешно ищет беглянку. Есть и еще одна плохая новость: никто не знает наверняка, отправила ли она такие же письма в другие газеты.
— Бедная Люси, — пробормотала я.
— Да уж. Бедные все, — сказал Марино.
Глава 7
Косой дождь бил иголками в ветровое стекло. Я выключила радио, потому что не хотела больше никаких новостей — день принес их слишком много, и взвинченные нервы не обещали спокойной ночи. Дважды мне пришлось сбрасывать скорость до тридцати миль в час — мой тяжелый «мерседес»-седан расплескивал лужи, как спущенная на воду яхта. Выбоины на Уэст-Кэри-стрит превратились в маленькие озера, а пробивающиеся сквозь пелену ливня красные и синие огни напоминали о том, что спешить не стоит.
Часы показывали почти десять, когда я наконец свернула на подъездную дорожку, но сердце тут же сжалось от страха — сенсоры движения на двери гаража никак не отреагировали на мое приближение. Тьма окутывала дом, и лишь ворчанье двигателя и шум дождя не позволяли забыть, в каком мире я нахожусь. На мгновение меня охватило сомнение: открывать ли гаражную дверь или развернуться и уехать.
