Она бессильно оплакивала свою потерю и жестокость, царившую в мире. Я держала ее сжатые кулачки в своих руках.
– Роза, послушайте меня, – сказала я. – Вы спасли Сасси от адских мук, как спасали многих других. Вы ничего не смогли бы для нее сделать, так же как были бессильны что-либо изменить, когда заехали купить печенье. Ким была мертва. Мертва уже несколько часов.
– А что насчет его? – воскликнула она. – Вдруг он еще был бы в магазине и вышел, когда я подъехала? Ведь он тоже убил бы меня, правда? Застрелил и выбросил куда-нибудь, как мешок с мусором. А может быть, издевался и надо мной тоже?
Она в изнеможении закрыла глаза, не замечая стекающих по щекам слез. Безвольно осела, ужасное напряжение спало. Марино наклонился и коснулся ее колена.
– Ты должна нам помочь, – произнес он. – Нам нужно знать, почему ты считаешь, что твой преследователь и убийство могут быть связаны?
– Вы переночуете у меня? – спросила я.
Глаза Розы прояснились, к ней постепенно возвращалось самообладание.
– А машина, которая остановилась за моей на месте убийства? Почему он не начал меня преследовать задолго до этого? – спросила она. – А сигнализация, которая сработала через час или полтора? Разве это не удивительное совпадение?
– Конечно, удивительное, – сказал Марино. – Но у меня в работе случалось много совпадений.
– Я чувствую себя идиоткой, – пролепетала Роза, глядя на руки.
– Мы все устали, – вмешалась я. – У меня в доме много комнат...
– Благодаря вам мы можем схватить малыша Чака за кражу наркотиков, – заметил Марино. – Ничего идиотского в этом нет.
– Я останусь здесь и лягу спать, – наконец проговорила Роза.
Пока мы спускались по лестнице и шли к стоянке, я продолжала думать о том, что она нам сообщила.
– Послушай, – сказал Марино, отпирая машину, – ты знакома с Чаком намного дольше, чем я, и знаешь его намного лучше, что тебя совсем не красит.
– Ты собираешься спросить, не он ли в арендованном автомобиле следил за нами? – догадалась я, когда мы выезжали на Рэнди-Тревис-стрит. – Ответом будет "нет". Он подлец. Он лжец и вор, но трус, Марино. Чтобы следовать за кем-то с включенным дальним светом фар, требуется немало самонадеянности. Кто бы ни ехал в той машине, он очень уверен в своих силах. Он не боится, что его поймают, так как считает себя слишком умным.
– Ты вроде как даешь определение психопатической личности. И теперь я начинаю беспокоиться. Черт побери. Не хочу даже думать о том, что парень, который прикончил Люонг, следил за вами с Розой.
Дороги снова подмерзли, и неосторожные ричмондские водители то тут, то там скользили юзом. Рация Марино работала, постоянно сообщая об авариях.
– Когда ты собираешься вернуть эту штуку? – спросила я.
– Пусть сами приходят и забирают, – ответил он. – Я ничего не собираюсь возвращать.
– Вот и молодец.
– Самое сложное в расследовании то, – сказал он, – что в нем не бывает ничего однозначного. Детективы стараются связать столько фактов, что к тому времени, когда преступление раскрывают, они могут написать биографию жертвы. Половина обнаруженных связей никуда не ведет. Например, муж поругался с женой. Она со злости уходит из дома, ее крадут со стоянки супермаркета, насилуют и убивают. Причиной послужила не ссора с мужем. Может, ей так или иначе нужно было в магазин.
Он свернул к моему дому и остановил грузовик перед крыльцом. Я пристально посмотрела на него.
– Марино, чем ты собираешься зарабатывать на жизнь?
– Как-нибудь заработаю.
Я знала, что это была неправда.
– Ты некоторое время мог бы помогать мне в качестве следователя, – предложила я. – Пока не разрешится проблема с отстранением от работы.
Он молчал. Пока в полиции работала Брей, эта проблема вообще могла не разрешиться. Отстранение от работы без сохранения содержания было лишь способом заставить его уйти в отставку. Если бы он это сделал, Брей удалось бы убрать его с дороги, как Эла Карсона.
– У меня есть две возможности взять тебя на работу, – продолжала я. – С оплатой за каждое расследование, в этом случае будешь получать по пятьдесят долларов за...
– К черту пятьдесят долларов, – фыркнул он.
– Или взять на неполный рабочий день. В этом случае мне нужно будет в конце концов заявить о вакансии и тебе придется подавать заявление наравне со всеми остальными.
– Не принимай меня за идиота.
– Сколько ты сейчас зарабатываешь?
– Около шестидесяти двух тысяч плюс премиальные, – сказал Марино.
– Лучшее, что я могу предложить, – это старший следователь. Тридцать часов в неделю. Без премиальных. Тридцать пять тысяч в год.
– Это хорошее предложение. Одно из самых смешных, которые я слышал за последнее время.
– Могу также предложить должность преподавателя и координатора по расследованию убийств в институте. Это еще тридцать пять тысяч. Итого семьдесят. Без премиальных. В действительности ты будешь зарабатывать больше.
Он некоторое время думал, посасывая сигарету.
– Пока что мне не нужна твоя помощь, – грубо ответил он. – И в мои планы не входит болтаться вокруг патологоанатомов и мертвых тел всю оставшуюся жизнь.
Я выбралась из грузовика и произнесла:
– Спокойной ночи.
Машина взвыла и уехала, и я поняла, что Марино в действительности сердился не на меня. Он злился, так как был расстроен и разочарован. Не мог смириться, что оказался не в состоянии скрыть от меня уязвленное чувство собственного достоинства. Но все равно его слова меня обидели.
Я бросила пальто на кресло в прихожей и сняла кожаные перчатки. Поставила на CD-плейер "Героическую симфонию" Бетховена и понемногу стала успокаиваться. Съела омлет и легла в постель с книгой, которую не смогла читать из-за усталости.
Заснула с включенным светом и проснулась в испуге оттого, что сработала сигнализация. Отогнав искушение выключить ее, вытащила из ящика "глок". Я не в состоянии была вынести оглушительный металлический перезвон и не понимала, почему поднялась тревога. Через несколько минут раздался телефонный звонок.
– Это охрана...
– Да-да – громко ответила я. – Не знаю, почему она сработала.
– Монитор показывает пятую зону, – сказал охранник. – Задняя дверь, ведущая на кухню.
– Я ее не открывала.
– Хотите вызвать наряд?
– Да, поскорее, пожалуйста! – воскликнула я, а сигнал тревоги в доме продолжал греметь.
Глава 28
Я предположила, что причиной тревоги мог стать сильный порыв ветра, и через минуту выключила сигнализацию, чтобы услышать, когда приедет полиция. Ждала ее, сидя на кровати. Я не стала заниматься пугающей процедурой проверки каждого квадратного метра дома: заходить в комнаты, душевые и страшные темные кладовки.
