— Несправедливо, скажете? — Здорово резанула по живому, будто отточенным движением скальпеля. — Так ведь если бы ваши клиенты знали, что они будут лежать голышом на столе, пока вы выворачиваете их карманы и суете пальцы в интимные отверстия, они бы тоже, наверное, на это не согласились. Да, я знаю о вашей жизни чертовски мало. И вам, само собой, придутся мои исследования не по душе. И еще одно: если вы действительно тот человек, о котором я наслышана, то пойдете на сотрудничество. Признаюсь, мне отчаянно нужна ваша помощь, иначе дело покатится ко всем чертям.
— И вы, как миленькая, вытянете на свет божий остальные его темные делишки, не правда ли? — Смело подкидываю предположение. — Ходатайство Мулинекс
[22]
.
Бергер колеблется. Задержала на мне взгляд, и ее глаза загорелись, точно что-то из сказанного мною заставило ее порадоваться или проникнуться ко мне особым уважением. И тут же она будто намеренно перестает замечать меня и говорит:
— Пока точно не скажу, как я собираюсь поступить.
Не верю: блеф. Я — единственная, кто остался в живых. Единственная свидетельница. Уж она-то использует меня в полной мере: выставит на обозрение суда все преступления Шандонне, ярко высвеченные на фоне убийства несчастной женщины из Манхэттена. Конечно, чертов сукин сын умен. Но на кассете он, кажется, допустил фатальную ошибку: дал Бергер два козыря, без которых ходатайство Мулинекс применить бы не удалось. «Личность и мотивация». Я могу опознать Шандонне. Я чертовски хорошо знаю, с каким намерением он ворвался в мой дом. И я единственная из живых, кто может опровергнуть его ложь.
— А теперь будем закалять у вас стальную самоуверенность.
Столь безвкусный каламбур здесь вполне уместен. Она набросилась на меня, так же как и Шандонне, хотя, разумеется, совершенно по иной причине. Бергер не собирается меня уничтожать. Она хочет убедиться, что я устою перед нападками всех остальных.
— Зачем вы переспали с Джеем Талли? — Не отпускает больную тему.
— Черт, потому что он оказался в нужном месте в нужное время, — парирую я.
Взрыв смеха. Гортанного хриплого хохота, из-за которого ей пришлось откинуться на спинку кресла.
Я вовсе не собиралась хохмить. Мне вообще противно, раз уж на то пошло.
— Такова проза жизни, миссис Бергер, — добавляю я.
— Зовите меня Хайме. — Она вздыхает.
— Порой я не нахожу ответов даже там, где должна была бы. Скажем, почему у нас все случилось с Джеем. Еще несколько минут назад я чувствовала вину, боялась, что воспользовалась им и он страдает. Зато теперь я хотя бы не оговариваю бывшего любовника.
На это ей нечего ответить.
— Я не предусмотрела, что он станет кичиться своими подвигами направо и налево, — продолжаю вне себя от негодования. — Да он оказался ничем не лучше мальчишки-сорванца из тех, которые тут на днях в торговом центре слюни пускали по моей племяннице. Ходячий заряд гормонов. Значит, надо понимать, Джей все всем рассказал. Знаете, вам не помешает знать... — Умолкаю. Сглатываю. Ком в горле от злобы. — Некоторые стороны моей жизни вас не касаются. Как профи, окажите мне любезность и не суйтесь не в свое дело.
— Боюсь, остальные откажутся блюсти вашу территориальную неприкосновенность.
Снова демонстративно смотрю на часы. Впрочем, ретироваться, не задав ей главного вопроса, я не собираюсь.
— Вы верите, что он на меня напал? — Бергер прекрасно понимает, что теперь я имею в виду Шандонне.
— А что, имеется повод для сомнений?
— Само собой разумеется, что мои свидетельские показания полностью опровергают ту собачью чушь, которую он здесь порет. Не было никаких «этих». Не было и нет. Чертов негодяй под видом полицейского пришел к моему порогу с молотком, чтобы со мной разделаться. Мне очень интересно, как он сам это объяснит. Вы не спросили, как в моем доме оказалось два обрубочных молотка? Я могу предъявить чек из магазина скобяных изделий, что купила только один. — Я снова проталкиваю эту мысль. — Так откуда же взялся второй?
— Позвольте вас спросить. — Она упорно избегает отвечать на мои вопросы. — Вы допускаете вероятность, что только предположили, будто он собирается на вас напасть? Запаниковали, увидев его, испугались? Вы уверены, что у него в руке действительно был молоток и что он погнался за вами?
Я изумленно смотрю на нее.
— Я предположила, что он на меня напал?.. А существует ли хоть сколь разумное объяснение, почему он вообще оказался в моем доме?
— Ну, вы открыли дверь. Это-то известно доподлинно, верно?
— Вы хотите знать, не пригласила ли я его в гости, я правильно вас понимаю? — Вызывающе смотрю на нее, во рту слиплось. Руки дрожат. Ответа не последовало, поднимаюсь из-за стола. — Знаете что, я не обязана тут сидеть и терпеть подобное. С каждой минутой ситуация становится все более нелепой.
— Доктор Скарпетта, как бы вы себя чувствовали, если бы прокурор прилюдно предположил, что на самом-то деле вы действительно пригласили Шандонне в дом, а потом на него напали? Без особой на то причины, от испуга. Или еще хуже: что вы участвуете в заговоре, о чем он заявил на записи. Вы на пару с Джеем Талли. И тогда, кстати, легко объясняется ваша поездка в Париж, где вы встретились с доктором Ствон и забрали из морга вещественные доказательства.
— Как бы я себя почувствовала? Ну не знаю, что тут еще добавишь.
— Вы — единственный свидетель, единственный живой человек, который четко знает: слова Шандонне — ложь чистой воды. Если вы говорите мне правду, тогда от вас зависит исход дела. И только от вас.
— Я по нью-йоркскому убийству свидетельницей не прохожу, — напоминаю ей. — Не имею никакого отношения к расследованию убийства Сьюзан Плесс.
— Мне нужна ваша помощь, и времени понадобится уйма.
— Я вам помогать не стану. До тех пор, пока вы будете оспаривать мою правдивость или состояние рассудка.
— Вообще-то я не оспариваю ни то ни другое. А вот защита не преминет себя потешить. Кроме шуток. Они из вас все жилы вытянут. — Бергер аккуратно прокладывает путь в новой реальности, в которую мне еще предстоит погрузиться. Адвокат противной стороны... Подозреваю, она уже знает, кто будет выступать против нас. Прекрасно осведомлена, кто возьмется завершить начатое Шандонне: меня разоблачат и унизят на потеху толпе. Сердце стучит тяжелыми гулкими ударами. Я будто омертвела. Только что, у меня на глазах, закончилась моя жизнь.
— На каком-то этапе нам придется съездить в Нью-Йорк, — говорит Бергер. — Вероятнее всего, довольно скоро. И, кстати, будьте осторожнее в разговорах, осмотрительно выбирайте собеседников. К примеру, советую ни с кем не обсуждать эти убийства, предварительно не посовещавшись со мной. — Она начинает складывать в портфель бумаги и книги. — С Джеем Талли будьте побдительнее. У меня такое подозрение, что к Рождеству нас ожидает подарочек, который никому не понравится.
