— А значит, до того, как получил ожоги, — говорит Стэнфилд.
— Допускаю. Его пытали не через одежду, — отвечаю я. — Очень вероятно, что обе жертвы потеряли над собой контроль от испуга или паники. Если по-настоящему сильно испугаться, можно и в штаны наделать.
— Боже мой, — снова бормочет Макинтайр.
— А если при тебе какой-то гад закручивает в потолок мощные ремонтные болты, а потом втыкает в розетку струйную сушку, тут запросто обоссышься от страха, — выразительно живописует Марино. — Слишком хорошо представляешь, что с тобой сейчас произойдет.
— Господи! — срывается Макинтайр. — Что же это делается?
Все безмолвствуют.
— Какого хрена им понадобилось измываться над Митчем? Он же всегда был таким осторожным, никогда бы в чужую машину не сел, незнакомцам бы не дался.
Стэнфилд говорит:
— На Вьетнам похоже. Вспомнилось, как они над пленными издевались, клещами вытягивали сведения.
— Добыть информацию — лишь одна причина пытки, — отвечаю я на слова полицейского. — А еще есть желание получить заряд. Некоторые прибегают к пыткам, потому что попросту от этого балдеют.
— Думаете, мы именно с таким случаем столкнулись? — уточняет Пруэ.
— Не имею представления. — Я поворачиваюсь к Макинтайр: — Когда мы подходили к дому, я увидела в окне удочку.
Прореагировала она странно: на лице промелькнула тень сомнения. Тут до нее доходит, о чем я говорю.
— Ах да, удочка. Митч любил рыбачить.
— Где-то поблизости?
— В заливчике возле пристани у колледжа.
Гляжу на Марино. Этот самый заливчик как раз выходит на опушку лесистой кемпинговой зоны для отдыхающих, где расположен «Форт-Джеймс».
— Митч когда-нибудь упоминал про мотель у залива? — спрашивает ее Марино.
— Я только знаю, что ему нравилось там рыбачить.
— Он знаком с тамошней хозяйкой? Бев Киффин? И с ее мужем? Может быть, вы оба его знаете, раз уж он работает на «Сухопутные грузоперевозки»? — спрашивает Марино.
— Ну, во всяком случае, я знаю, что Митч частенько общался с ребятами. У них там два мальчика. Они иногда, когда тот приходил, тоже там рыбачили. Говорил, жаль ему сорванцов — без отца растут; редко папаша к ним захаживает. А вот фамилия Киффин мне не знакома, не знаю я таких дальнобойщиков. Хотя я именно бумагами и занимаюсь.
— Вы можете это выяснить? — спрашивает Джей.
— Не исключено, что она не стала брать его фамилию.
— Ну да.
Макинтайр кивает.
— Помните, когда Митч в последний раз там рыбачил? — спрашивает ее Марино.
— Еще до того, как снег лег, — отвечает она. — А тогда тепло долго держалось.
— Там на лестничной площадке кто-то оставил мелочь, пару пивных бутылок и сигареты, — говорю я. — Рядом с удочкой.
— Вы уверены, что он не выходил рыбачить, как выпал снег? — подхватывает мою мысль Марино.
По выражению ее глаз становится ясно, что она не так уж и уверена. Мне вообще интересно, все ли Макинтайр знает о своем подставном приятеле.
— Вы с Митчем, случайно, не вышли на что-либо подозрительное? Темные делишки в мотеле? — спрашивает ее Марино.
Макинтайр качает головой.
— Он ни о чем таком не говорил. Митч только рыбачить туда ходил и с мальчишками пообщаться. Да и то, когда их видел.
— Значит, если они оказывались поблизости... Когда он рыбачил? — Марино не упускает своего. — Есть какие-нибудь основания полагать, что он специально приходил туда с ними пообщаться?
Джилисон в нерешительности.
— Ваш партнер — отзывчивый человек?
— О да, еще какой. Вполне может статься, что и приходил навестить сорванцов. Он вообще-то детей любит. Любил то есть. — Она одергивает себя: оторвалась от реальности, а так не хочется верить.
— Как он представился тамошним жителям? Дальнобойщиком? Что он о вас сказал? По легенде, вы хороший специалист, делаете карьеру? Ну и вы ведь в действительности не были любовниками. Это, так сказать, только для проформы, для посторонних. Фасад. — Марино что-то нащупал. Он подался вперед, руки в замке, локтями оперся о колени и не сводит тяжелого взгляда с Джилисон Макинтайр. Когда капитан в таком состоянии, то буквально заваливает собеседников вопросами — так, что те и отвечать не успевают. Путаются и говорят такое, о чем потом жалеют. И именно теперь это произошло с нашей собеседницей.
— Слушайте, не надо говорить со мной как с подозреваемой, — огрызается она. — Не знаю, к чему вы подводите, но наши отношения были чисто профессиональными. Только вот нельзя жить с кем-то рядом под одной крышей, изображать, будто у вас что-то есть, и при этом не чувствовать его близким человеком.
— Однако вы близки не были, — говорит Марино. — По крайней мере он с вами не был близок. Вы ведь делали свое дело, так? В смысле, что если бы ему захотелось приударить за одинокой женщиной с двумя воспитанными мальчуганами, вы бы не стали запрещать. — Марино откидывается на спинку стула. В комнате стало так тихо, что, кажется, слышно, как муха пролетит. — Митч сильно ошибся, не стоило ему этого делать. Опасная, чудовищная глупость, в свете обстоятельств. Он был волокитой?
Макинтайр не отвечает. На глаза навернулись слезы.
— Знаете что, коллеги? — Марино обводит взглядом комнату. — Митч, как видно, вляпался в дерьмецо, которое никакого отношения к вашей операции не имеет. Оказался не в том месте не в то время.
— У вас есть предположения, где Митч был в среду около трех часов дня, когда в мотель вселился Матос и начался пожар? — Стэнфилд собирает разрозненные части в единое целое. — Он сидел дома или отсутствовал?
— Нет, здесь его не было. — Джилисон с трудом говорит, утирая слезы. — Ушел. Не знаю куда.
Марино так и фыркнул. Тут и говорить ничего не нужно — все сказано. Партнеры под прикрытием должны отслеживать перемещения друг друга, и если агент Макинтайр не всегда знала, где находится агент Барбоза, значит, он занимался чем-то, не имеющим отношения к расследованию.
— Понимаю, Джилисон, что вам даже думать об этом не хочется, — уже мягче продолжает Марино, — но Митча пытали и убили, ясно? Его запугали до смерти. В прямом смысле слова. То, что с ним делали, было так ужасно, что у него не выдержало сердце. Он обмочился прямо в штаны. Его где-то заперли, подвесили к потолку, заткнули рот кляпом и сунули в карман ключ непонятного происхождения. Интересно, для чего? Зачем? Он был замешан во что-то, о чем нам следует знать, Джилисон? Он ведь не только окуньков ловил, там, в заливчике у палаточного лагеря?
По щекам Макинтайр катятся слезы. Она неловко промокает их салфеткой и громко всхлипывает.
— Он любил выпивку и женщин, — еле слышно молвит она. — Довольны?
