— Мне жаль, что ты злишься. Жаль, что ты вернулась к такой неприятной ситуации. Возвращение домой должно быть радостным.
— Радостным. Что это такое, черт возьми?
— Есть такое слово, теоретическое понятие. Как полная откровенность. Я могу рассказать, что наблюдал непосредственно, что случалось, когда приходил сюда несколько раз. Обсудить дела. Меня привлекали к двум. — Он устремляет взгляд в пространство. — Первым был футболист. Это случилось осенью, вскоре после того, как ЦСЭ взялся за уголовные дела штата.
Уолли Джеймисон, двадцати лет, футбольная звезда Бостонского колледжа. Обнаружен в Бостонской гавани 1 ноября на рассвете. Причина смерти — кровопотеря от раны, нанесенной тупым предметом, и множественных порезов. Вскрытие проводил Том Буккер, один из моих медэкспертов.
— Джек этим не занимался, — напоминаю я.
— Ну, если б ты спросила его, то, возможно, у тебя сложилось бы иное впечатление, — говорит Бентон. — Джек разбирал случай Уолли Джеймисона так, словно дело его. Доктор Буккер не присутствовал. Это было на прошлой неделе.
— Почему на прошлой неделе? Я ничего об этом не знаю.
— Поступила новая информация. Мы хотели поговорить с Джеком, и он, похоже, рвался сотрудничать, предложить массу информации.
— Мы?
Бентон берет свой кофе, потом передумывает и ставит чашку на широкий, заставленный безделушками стол Филдинга.
— Думаю, позиция Джека такова: может, он и не делал вскрытие, но это лишь техническая деталь. Ему бы в НФЛ играть, этому твоему заместителю, Железному человеку
[41]
.
— Железному человеку?
— Не повезло. В тот день, когда Уолли Джеймисона избили и порезали до смерти, его не было в городе. Уолли повезло и того меньше.
Полиция считает, что Джеймисона похитили и убили на Хеллоуин. Место преступления неизвестно. Подозреваемых нет. Мотива и сколь-либо вразумительной версии тоже. Только спекуляции насчет инициации какого-то сатанинского культа. Целью была выбрана спортивная звезда. Сначала держали в каком-то тайном месте, потом жестоко убили. Тема для Интернета и утренних новостей. Сплетня, ставшая неопровержимой истиной.
— Плевать мне на то, что чувствует Джек, — говорит моя черствая половина, та, что в шрамах и сыта по горло Джеком Филдингом.
Я ловлю себя на том, что чертовски на него зла, и неожиданно для себя осознаю, что в корне моих с ним нездоровых отношений лежит тихая, сдерживаемая ярость.
— И Марк Бишоп, тоже на прошлой неделе. В среду футболист, в четверг мальчик, — продолжает Бентон.
— Мальчик, убийство которого может быть связано с каким-то посвящением. Банда, культ, — вставляю я. — Те же спекуляции, что и в отношении Уолли Джеймисона.
— Спекуляции — ключевое слово. Чьи спекуляции?
— Не мои. — Я думаю о Филдинге. Сержусь. — Если я и высказываю какие-то предположения, то только за закрытыми дверями и с тем, кому доверяю. Мне прекрасно известно, что ничего не должно выходить за пределы этих стен, а то, не ровен час, твои предположения подхватит полиция, потом средства массовой информации. А там, глядишь, и присяжные в них поверят.
— Модели и параллели.
— Ты связываешь Марка Бишопа и Уолли Джеймисона. — Это кажется невероятным. — Не вижу, что у них может быть общего, кроме тех самых спекуляций.
— Я был здесь на прошлой неделе, консультировал в обоих случаях. — Бентон пристально смотрит на меня. — Где был Джек на Хеллоуин? Ты знаешь?
— Единственное, что я знаю наверняка, где была сама. Пока была в Довере, только это и знала, и знать больше мне не полагалось. Я не нанималась ему в няньки, черт побери. И понятия не имею, где, разрази его гром, он был на Хеллоуин. Догадываюсь, ты мне скажешь, что он не ходил со своими детишками по домам, выпрашивая угощение.
— Он был в Салеме. Но не с детьми.
— Не желаю этого знать и не понимаю, откуда ты об этом знаешь. И почему это важно.
— Это и не было важно до очень недавнего времени, — отвечает Бентон.
Я опять смотрю на его ботинки, на темные штаны с фланелевой подкладкой и накладными карманами для магазинов и электрических фонариков. Такие штаны он надевает, когда работает в полевых условиях, выезжает на место преступления или на стрельбища с копами, с ФБР.
— Где ты был до того, как забрал меня из Ханскома? — спрашиваю я его. — Что делал?
— Нам со многим нужно разбираться, Кей. Боюсь, проблем больше, чем я думал.
— Ты уже был в этом, когда забирал меня в аэропорту? — А может, и нет. Он переоделся недавно. И ничего еще не предпринимал, но явно собирается.
— У меня всегда в машине сумка, ты же знаешь, — говорит Бентон. — Поскольку никогда не знаю, куда меня могут вызвать.
— И что? Тебя куда-то вызвали?
Он смотрит на меня, потом в окно на бледное бостонское небо в снежной мгле.
— Люси сказала, ты говорил по телефону. — Я пытаюсь выудить из него информацию, хотя уже вижу, что ничего он мне сейчас не скажет.
— В режиме нон-стоп. И думаю, все не так просто, как я предполагал. — Это все, что изрек Бентон. Продолжения не будет. Больше из него ничего не вытянешь.
Он куда-то собирается. В какое-то место, нехорошее место. Он разговаривал с кем-то о чем-то не очень приятном и не намерен ничего мне сейчас рассказывать. Полная откровенность! Когда такое случается, понимаешь, что это всего лишь намек на то, чего у нас нет.
— Ты приходил в среду, потом в четверг. Обсуждал здесь дела Уолли Джеймисона и Марка Бишопа. И полагаю, Джек тоже присутствовал на обсуждении дела Марка. Он принимал участие в обоих обсуждениях. И ты даже не заикнулся об этом, когда мы совсем недавно разговаривали в машине.
— Ну, не совсем недавно. Больше пяти часов назад. За это время много чего случилось. Возникли, как ты знаешь, новые осложнения. Не последнее из которых то, что — как мы теперь знаем — произошло еще одно убийство. Номер три.
— Ты связываешь смерть мужчины из Нортон’с-Вудс с Марком Бишопом и Уолли Джеймисоном.
— Вполне возможно. По сути дела, я бы сказал — да.
— А что насчет встреч на прошлой неделе? С Джеком? Он был там, — настаиваю я.
— Да. В прошлую среду и четверг. В твоем офисе.
— Что ты имеешь в виду — в моем офисе? В этом здании? На этом этаже?
— В твоем личном кабинете. — Бентон указывает на мой кабинет, находящийся по соседству.
— В моем кабинете. Джек проводил встречи в моем кабинете. Ясно.
